Дмитрий Казаков: Ледяной клинок

Любое возражение станет поводом для многочасового скандала.

Тетушка Ралита пробурчала что-то и исчезла за забором. Олен поехал дальше, время от времени оглядываясь в ту сторону, где у южной околицы виднелась крыша дома Алирны.

Пройдет три месяца, наступит осень, пора свадеб. И тогда Олен возьмет Алирну под руку, приглашенный из святилища Всех Богов у Трех Холмов патриус произнесет слово брака. Они станут мужем и женой, и после пира Олен введет ее в дом родителей, как младшую хозяйку.

Обычно для молодой пары строили новую усадьбу, благо земли, деревьев и рабочих рук хватало. Но сестер и братьев у Олена не имелось, и поэтому дом родителей доставался ему.

Телега подскочила на кочке, и Олен, грубо вывалившийся из мечтаний, принялся озираться. Пока грезил, телега вкатила в лес и успела проехать достаточно много. Дома скрылись за деревьями, на обочинах потянулся напоминающий зеленую колючую стену ельник.

Шорох раздался одновременно справа и слева, закачались усаженные крупными иголками ветви. На дорогу с двух сторон вступили двое мужчин, наряженных одинаковым образом.

Черные плащи, какие носят всадники, свисали до самой земли. Тускло поблескивали длинные кольчуги из вороненой стали и округлые шлемы из того же металла, украшенные крылышками. Сапоги у незнакомцев были из дорогой лосиной кожи. На широких поясах, чьи пряжки украшало золоченое изображение половинки солнечного диска, висели короткие мечи в серебреных ножнах.

Олен натянул вожжи, останавливая телегу.

– Доброго утра, благородные мессены, – сказал он. – Да будут ваши дороги удачными. Не позволите ли проехать?

Страха Олен не испытал, только удивление: на разбойников чужаки не походили, да и что делать разбойникам в этом забытом богами углу графства Файн, где нет богатых купцов? Еще меньше они напоминали хирдеров, наемных вояк из дружины барона, от которых тоже можно ждать неприятностей. Скорее смахивали на воинов графа или иного благородного таристера, заблудившихся в лесу…

Вот только откуда они взялись в окрестностях Заячьего Скока, затерянного посреди лесов?

– Проехать, – ответил тот из незнакомцев, что стоял справа, более высокий, с ярко-синими глазами и крючковатым носом. – Клянусь Азевром и его тварями, ваша просьба не может быть исполнена, молодой человек.

Второй чужак, круглолицый и плечистый, улыбнулся, показав щербину на месте одного из верхних передних зубов.

– То есть вы не пропустите меня? – при упоминании кровожадного бога войны Олен почувствовал страх, но вместе с ним и злость – по какому праву они распоряжаются здесь? Кто вообще такие?

– Нет, – сказал голубоглазый. Оба чужака одновременно шагнули вперед и опустили правую руку к поясу.

Еще не осознав, что именно происходит, Олен перекатился назад. Нащупал лежащий на дне телеги топор и вскочил на ноги. Меч круглолицего, оказавшегося ближе, с глухим стуком ударился в борт, оставил глубокую зарубку. Блеснула сталь клинка голубоглазого.

– Эй, что вы хотите? – Олен перехватил топор обоими руками. – Что я вам сделал?

– Всего лишь убить тебя, клянусь Азевром, – сообщил голубоглазый, и на лицо его выползла кривая сладострастная усмешка.

Они атаковали одновременно, бросились стремительно, точно ядовитые змеи, взметнулись черные плащи. Олен оледенел, напряг мышцы живота, представляя, как их распарывает холодная острая сталь. Сжал зубы и с нечленораздельным воплем прыгнул вперед. Краем глаза заметил удивление на лице голубоглазого, ощутил рывок за рубаху и услышал треск рвущейся ткани.

От него ждали чего угодно, но только не этого.

С передка соскочил влево и оказался перед успевшим развернуться круглолицым. Тот махнул мечом, Олен присел, пропуская лезвие над собой. Обрушил топор на не защищенную кольчугой ногу. Тяжелое лезвие пропороло кожу, раздался хруст, брызнула кровь.

Круглолицый воин завопил, рухнул на землю, брошенный клинок упал рядом.

– Я не просто убью тебя, а буду долго мучить! – голубоглазый оскалился, залез на телегу и пошел по ней, поводя лезвием из стороны в сторону.

Олен ушел от направленного вниз удара. Скакнул вперед и вверх, прямо на голубоглазого, собственным телом сшибая того с телеги. Ощутил, как врезался во что-то тяжелое, звенящее. Увидел мелькнувшие сапоги, а потом сам упал на борт телеги так, что вышибло дыхание, а ребра затрещали.

На мгновение все померкло перед глазами. Когда Олен чуть отдышался, то обнаружил, что лежит брюхом на телеге, весь мокрый от пота, бока судорожно вздымаются, а в трясущихся руках зажат топор. Круглолицый чужак перестал орать, только поскуливал, а голубоглазого не было видно и слышно.