Дмитрий Казаков - Ночь судьбы

– Все ясно, – сказал Ратан, вскидывая тело мага на плечо. Крикнул Хорту: – Бери мальчишку!

Охотник кивнул, ловко поднял Леслава. Ратан развернулся, пытаясь обнаружить арку, через которую они попали сюда. Но ему не дали. Что-то холодное, скользкое коснулось ноги. Воин скосил глаза. Щупальце, сотканное из тьмы, тянулось к Родомисту. Ратана оно лишь задело. Содрогнувшись от отвращения, он, что есть силы, рубанул по отростку и крикнул:

– Прорываемся!

Но выхода не было видно. Над людьми сомкнулась непроглядная темнота. Из нее тянуло холодом, шипение усиливалось, и щупальца, подобные тому, что бессильно корчилось у ног Ратана, тянулись со всех сторон.

– Что делать, Ратан? – закричал Хорт, уворачиваясь от одного из особо настырных щупалец. Изловчившись, охотник пустил стрелу. Та без следа канула во мраке.

– Ты чуешь, где выход? – приходилось напрягать горло, чтобы перекричать усиливающийся шум. Около десятка щупалец уже тянулись к Родомисту, и Ратан вступил в бой. Меч засверкал, застонал распарываемый воздух, и черная слизь в изобилии украсила землю.

– Должен быть там, – Хорт яростно махал топором. Ему приходилось легче. На Леслава отростки тьмы бросались не так охотно, как на старшего мага. Изловчившись, охотник ткнул пальцем себе за спину, показывая направление.

– Тогда – туда, и очень быстро, – Ратан отрубил еще одно щупальце и, поправив тело Родомиста на плече, ринулся в указанном направлении. Позади тихо бухали о землю валенки охотника.

Как они вырвались из ловушки, Хорт запомнил плохо. Что-то склизкое, холодное хватало за плечи, подгибались ставшие вдруг мягкими ноги. Но он бежал, бежал изо всех сил, туда, где, как чуял всей сутью лесного жителя, находится невидимый выход. Словно сокрушенный железной волей людей, треснул полог тьмы. Хорт вслед за Ратаном вывалился на белый свет, под тихое шуршание продолжающегося снегопада.

Насколько смог, мягко, Хорт положил юношу. А сам буквально рухнул на пятую точку, жадно ловя ртом чистый воздух. Ратан стоял рядом, нагнувшись и уперев руки в колени Дышал, словно загнанный олень.

– Что, вояка? – просипел Хорт. – Каково, а? Такого в твоей воинской судьбе, я думаю, не бывало.

– Нет, не бывало, – покрутил головой Ратан. – Там весь двор – сажен пятнадцать, а мы с тобой ровно версту пробежали.

– Да, – охотник зло посмотрел в сторону крепости. Там ничего не изменилось. Тот же двор, арка входа, заснеженные стены. – Не иначе там какая-то злая магия.

– Это точно. И очень сильная, – Ратан с усилием распрямился. В спине у него что-то хрустнуло. – Но нечего рассиживаться. Пора магов наших в чувство приводить.

Кто-то совершенно безжалостно лупил Леслава по щекам. Юноша хотел высказать возмущение столь вопиющим поведением, но губы не слушались. Пришлось открыть глаза. Получилось с большим трудом, под веки словно насыпали песка, и каждое движение глазами причиняло сильную боль.

Юноша с недоумением наблюдал, как над ним, в неизмеримой вышине колышется в странном тумане знакомое лицо. Чье оно, он не мог понять. Лицо исказилось в гримасе разочарования, и тут Леслав вспомнил имя – Хорт. Вслед за первым воспоминания хлынули подобно ливню в неестественно опустошенную голову: крепость, арочный вход, темнота. За ней, прячась от воспоминаний, крылось нечто настолько ужасное, что Леслав застонал.

– Ничего, голос к нему вернулся, – донесся издалека, словно из-за стены, голос Хорта. Юноша ощутил, как его охватывает ужас, боязнь того, что не случилось, но могло случиться.

– Поднимай его, а то он замерзнет, – сказал другой голос, тоже знакомый. Юношу дернули за руки, и через некоторое время он ощутил, что стоит. К его удивлению, ноги не дрожали. Спустя некоторое время даже смог оглядеться.

Рядом могучий мужчина в расстегнутом полушубке, в котором Леслав узнал Ратана, приводил в сознание учителя, коего признавать не потребовалось. Воин бил мага по щекам, растирал уши, но тот не реагировал. На мгновение оторвавшись от своего занятия, Ратан сказал:

– Хорт, ты води его. Пусть не стоит на месте, а шевелится.

К тому моменту, когда очнулся учитель, Леслав уже разогрелся, ходил сам и даже мог разговаривать. Родомисту досталось больше. Даже в полумраке сгущающегося вечера было видно, как он бледен, чуть не белее снега. Глаза мага, обычно сияющие, яркие, сейчас были тусклыми и безжизненными.

Но, встав на ноги, Родомист пришел в себя быстро. Сказался больший опыт выхода из разнообразных передряг.