Дмитрий Казаков - Ночь судьбы

Несмотря на скорую весну, в окно безжалостно дуло, и когда Айлиль выбрался из кровати, воздух в комнате оказался студен. Холод вцепился многочисленными лапками в кожу, по ней побежали пупырышки, и тут Айлиль вспомнил, какой сегодня день. День Грифона месяца Окуня года Сокола, день, когда улетают драконы.

Едва одевшись, выбежал он из комнаты. Сшиб по дороге испуганного слугу, едва не оступился на лестнице. Конюхи проводили вскочившего в седло хозяина изумленными взглядами. Словно смерч промчался он по городу и влетел во двор замка государя.

Все маги, что находились в столице, оказались тут. При появлении Айлиля никто не повернул головы, хотя не заметить такое появление просто невозможно. Глаза альвов не отрываясь, следили за восемью, лишь за восемью (и это из двенадцати!) синими исполинскими ящерами, что застыли статуями посреди замкового двора.

Глаза драконов были закрыты, крылья аккуратно сложены. Но Айлиль знал, едва солнце взойдет над деревьями, обольет синеву чешуи светом родившегося дня, статуи оживут. Пробудятся, чтобы улететь. Он уже видел это. Тридцать два года назад. Только драконы тогда были белые, цвета стихии Воздуха.

Свет прибавлялся, остатки ночи прятались в темные углы. С замковой кухни пахло съестным. Альвы стояли в молчании. Вокруг собралась вся замковая челядь, пришли свободные от службы воины.

Край солнца показался над зубчатой стеной замка, во двор плеснуло золотом. Ящеры зашевелились, открыли багрово пылающие глаза. Заструилась бликами чешуя, затрещали раскрываемые крылья. Толпа, что было подошла вплотную к драконам, в испуге шарахнулась назад.

Ударили по воздуху крылья. Поднятый ими снег запорошил глаза, налетом седины украсил одежду. Те, кто стоял ближе к ящерам, с трудом остались на ногах.

Тяжело, словно огромные синие гуси, лишенные перьев, поднимались драконы. Взлетали так медленно, что казалось: вот еще миг – и рухнет многопудовая туша на землю, придавив с десяток альвов. Но нет, отчаянно работая крыльями, переваливал очередной ящер стену, и взмывал в небеса.

Когда последний из драконов оторвался от земли, кто-то в толпе воскликнул: «Как же без них!» Айлиль услышав такое, поморщился. «Вот до чего привыкли иметь под боком ящеров! – подумал со злостью. – Уже и воевать без них разучились!»

Высоко-высоко синие силуэты образовали кольцо. Кружили над замком, словно прощаясь. Затем взревели все разом, восемь столбов пламени прорезали бирюзу небес, сойдясь в центре круга. Колесо распалось, и словно стая птиц осенью, драконы двинулись на юг.

Путь через лес оказался гораздо проще, чем ожидал Истарх. Полдня он отсыпался после тяжелого перехода по пещерам, затем двинулся прямо на север. Направление на Храм он ощущал достаточно четко и совершенно не боялся сбиться с дороги. Словно в противоположном углу огромного темного зала мерцала свеча, указывая путь. Вот и шел айн уверенно, хотя никогда ранее не совершал длительных путешествий по суше.

Смертная Сила Плотина, точнее, ее остатки, продолжали подпитывать Истарха. Он сам не задумывался, почему выбирает тот или иной маршрут, делая порой значительный крюк. Он просто шел с глубоким ощущением того, что поступает ПРАВИЛЬНО. Ручьи и речки встречались часто, так что проблем с водой он не испытывал. Когда был голоден, искал плоды, нимало не сомневаясь, какие можно есть, а какие – не стоит, несмотря на аппетитный вид. В чаще, по сторонам от его пути, рычали какие-то звери, но Истарх не обращал на них внимания. Он шел, без снаряжения и оружия, прикрытый лишь лохмотьями, которые только с большой натяжкой можно было назвать одеждой. На ночь забирался на деревья и спокойно спал. Ни разу его сон не был прерван. Ничто не тревожило отдых Истарха – ни запахи южного леса, ни вопли ночных животных и птиц, а хищники, охотящиеся во тьме, обходили его стороной.

Очнулся он от странного оцепенения, лишь вновь увидев водное пространство. Но это была не зелень моря. Здесь плескались волны невозможной, немыслимой голубизны. Словно неведомый гигант вырвал кусок неба и вставил его в оправу земли. Зеркало слегка колыхалось, отбрасывая сонмы солнечных зайчиков. Голубую гладь украшало зеленое пятно острова. Не сразу до Истарха дошло, что вот она – цель пути, и до нее осталось лишь несколько сотен саженей.

Не испытывая ни страха, ни радости, вообще ничего, вошел Истарх в воду, и волны ласково приняли его. Привыкший к суровым морским водам, он почти летел по тихой воде, легко разрезая голубую плоть озера. Остров постепенно вырастал, словно диковинный корабль, густо утыканный мачтами деревьев. Носовой надстройкой возвышалась на берегу скала. Из воды остров казался гораздо больше, чем с берега озера.