Дмитрий Казаков: Башня

Гортанный рев неожиданно разорвал тишину, из тьмы возникла оскаленная морда, за ней выдвинулось огромное чешуйчатое тело. Маленькие глазки злобно блестели, слюна капала с острых клыков, пол ощутимо подрагивал под тяжкими шагами.

Рыцарь действовал без раздумий. Заученным движением ушел с линии атаки. Меч описал великолепную дугу, свистнул рассекаемый воздух, Херьян уже представил, как из распоротой шеи чудовища хлынет кровь, зеленая, отвратно пахнущая, как и у всех драконов. Но меч встретил лишь пустоту. Херьян едва не упал, судорожным усилием устоял на ногах. Дракон, невредимый, ревел и бесновался по-прежнему. Воин подошел, ткнул мечом прямо, без ухищрений. Лезвие вошло в живот твари мягко, без сопротивления, словно воздух разрезал… «Как же так, кто же людей пожирает?» – мысли бежали мелкие, отчаяние поднималось из глубины души. – «А я ничего не могу сделать? Что же мне делать, как жить после этого?» Пол гостеприимно оскалился невесть откуда взявшейся щелью. Рукоять меча устроилась в ней плотно, должна была выдержать. Херьян точно знал, что делает рыцарь в такой ситуации. Тело, наколотое на меч, словно жук на булавку, дернулось пару раз и затихло. Тишина вернулась в глубь Башни. Безгубый рот на полу разошелся шире, тело рыцаря вместе с мечом опустилось в черный провал. И вновь заржал под скалой верный рыцарский конь…

«Зачем я здесь?» – ответ неизвестен мне. Создатели ушли, оставив меня. Зачем-то я нужен в этом мире, для этих смешных двуногих, что считают себя хозяевами этой земли. Для них построили меня Создатели. Я стою, я жду, когда придет тот двуногий, что сможет ответить Создателям, и тогда меня не станет. Но пока никто не ответил правильно, и ни один не вернулся назад…

Он услышал легенду о Башне очень давно, когда еще был учеником у старого и желчного Торвальда в Стране Льда: мол, есть где-то на Оловянных островах башня, да не башня, а Башня! Кто построил, зачем – неясно, но все, кто туда ходил, пропадали. И что вроде ни драконов, ни иных чуд страшных, никто рядом не видывал. Рыбак, что рассказывал легенду, изложил массу жутких подробностей, а юноша, о, тогда еще юноша, Лейф слушал, затаив дыхание.

Вот она, легенда, перед глазами. Почти сорок лет потребовалось, чтобы эриль Лейф Седоусый, да, о боги, уже седоусый, смог добраться до мечты молодости. Ему всегда казалось, что в этой башне хранятся секреты немыслимой, седой древности, времен, когда людей еще не было, а лишь Инеистые Великаны, и другие, еще более странные существа, бродили по земле. Вот она, легенда, торчит обглоданной посеревшей костью на скале, и не пахнет от нее магией, совсем не пахнет. Почему другие маги никогда не интересовались Башней, Лейф не знал, подозревал просто, что коллеги слишком практичны, чтобы заниматься какими-то глупыми старыми легендами.

Лейф присел на камень, привычно нашарил на поясе мешочек с рунами. Боги вчера отказались отвечать, когда он пытался спросить про Башню. Боги не просто молчали, как бывало иногда, если вопрошающий неумел или слаб, они словно вообще не воспринимали вопрос, что пытался задать им маг. А без совета Сильных соваться в Башню Лейф опасался, так что оставались руны. Они никогда не откажутся дать совет, ибо рунами движет сама Судьба, для которой что люди, что бессмертные боги, словно фишки на доске для игры в мерилз [2]. Рука залезла в мешочек, деревянные кругляши, что сам вырезал еще в ученичестве, окрасил собственной кровью, легко проскальзывали сквозь пальцы. Стоп, один застрял, не хочет уходить. Значит тот. Маг вытащил непокорную деревяшку на свет, вздохнул, помянул Одина и только после этого посмотрел, что же подарила ему судьба. Рука словно светилась на светлой древесине, Перт, знак неведомого, знак Посвящения, тайны и могучей магии. Что же, не самый плохой результат, получить новые знания, раскрыть тайны – мечта любого мага. Лейф убрал руну назад завязал мешочек, и бодро зашагал к скале, постукивая посохом. С вершины деревянной клюки привычно скалилась на мир волчья голова – символ магов, служителей Игга.

Заклинание полета далось легко, лишь резануло болью виски. «Стар становлюсь, стар» – думал Седоусый, пока серая неровная стена медленно проплывала перед глазами. Поднял голову, слегка пошевелил посохом, направляя полет. Небо оказалось затянуто тучами, сентябрь – самые дожди. Лес, покрытый редким туманом, словно дырявым занавесом, оставался внизу, вместе с мокрой травой, запахом грибов, и желтыми листьями, что уже начали складываться в ковер, который ткет осень каждый год.