Павел Иванов: Хроники гномки, или путь целителя (СИ)

— А то! — прогудел в ответ синий «элементаль». Затем бесформенным сгустком, отдаленно напоминающим пятерню он полез куда-то вглубь себя (в том месте, где у демона могла бы быть «пазуха») и вытащил поблескивающую в неровном свете ламп запотевшую бутыль.

— Во! — оживился гном, радостно потирая руки, — Вот это тема, Синяк! Тэкс, что тут у нас? «Пойло Пустоты»… выдержка over 10 000 лет… Sargeras Enterprised… Limited Edition… Хмм, а ты не у эфириалов, часом, брал?! Что-то сомневаюсь я в оригинальности продукта…

— Обижаешь! — пробасил Синяк, доставая следующим жестом пару граненых стаканов. — Через знакомого натрезима доставал, эксклюзивная поставка…

— Ну ок, ок, я чё, без базара…

Лика в замешательстве переводила взгляд с одного попутчика на другого; ей хотелось вжаться в стенку и стать невидимкой.

— Пссст! Борода! Третьим будешь?! — гном со стаканом в руке выжидательно уставился на дворфа.

— Хмм… Дворф покосился на стакан с изрядной долей интереса. — Можно, конечно, но тут дети…

— Я не дитё! — пискнула Лика, разом позабыв о своих страхах. — Я уже взрослая гномка, и еду поступать в Школу ПРИСТижа, между прочим.

Гном и дворф расхохотались дуэтом, выведя тем самым медведя из состояния полудремы.

Он присел на задние лапы и, смешно морща нос и подслеповато щурясь, стал оглядываться по сторонам.

— Старенький уже, — заметил дворф, — С классики с ним бегаю, еще помню то время, когда сам его кормил…

— Да, были денёчки! — вздохнул гном, — Какие я тогда шкафы ставил, эх, какие шкафы!

— Почёту тогда больше было к старшим, вот что я тебе скажу!

— Да уж, не то что нынешнее поколение каджа-колы!

— Дети клизмы!

— Ну, давай! — Будем!

На Лику уже никто не обращал внимания, медведь снова свернулся и засопел, так что его косматая голова оказалась почти рядом с ней, но чувство страха у неё уже притупилось, и теперь он казался ей похожим на большую плюшевую игрушку.

Она достала из корзинки пару яиц и кусок пирога, съела их, запивая молоком.

Потом достала книгу «Целители Азерота» и открыла её на заложенном месте.

Мерный стук колес и бормотание соседей убаюкивали её, и, постепенно, она задремала.

Проснулась она от мощного толчка поезда и лязга состава.

— Остановка Буреград! — объявил гнусавый голос репродуктора.

— Уважаемые буреградцы и гости столицы! Приветствуем вас в нашем городе….

Гномка потянулась и села. Оказывается, она спала на медвежьей лапе, пригревшись под боком медведя..

Гном с Синяком уже исчезли, дворф упаковывал сумки.

— Выспалась? — подмигнул он ей. — Смотри, назад не уедь!

Лика подобрала книгу, соскользнувшую на пол, попрощалась с дворфом, погладила на прощание медведя (он так и не проснулся), и нырнула под своды коридора, ведущего на выход, в город.

Выйдя на улицу, первое время она не могла привыкнуть к яркому солнечному свету, буквально ослепившему её после длительной поездке в подземном поезде.

В кронах деревьев над ней щебетали птицы, а прямо перед ней открывалась площадь с палатками, мастерскими и подсобками, заполненная рабочим и ремесленным людом. Тут были и ее соотечественники гномы — важные, в промасленных фартуках и картузах, степенные дворфы (некоторые даже выглядели трезвыми!), воины в блестящих доспехах, монахи в длиннополых туниках, торговки пирожками и стайки детворы вокруг них…

А за площадью, в облаках пара, клубах дыма и остатках утреннего тумана высились те самые знаменитые каменные стены! Она была в Буреграде!

Конечно же, она сразу заблудилась. Ремесленный квартал, в котором она оказалась, был где-то в стороне от центра, и, вместо того, чтобы выйти к кафедральному собору, она оказалась в Старом Городе, где дворфов и гномов уже почти не встречалось, по улицам сновали, в основном, люди, да и было их здесь значительно меньше, чем в тех местах, где она уже побывала.

Свернув в очередной переулок, она обнаружила длинную стену из кирпича, исписанную всевозможными надписями разного цвета на разных языках. Были здесь и рисунки, но Лика понятия не имела, что они означают. С одной стороны, ближе к ней, был изображен бюст какого-то брутального эльфа, в темных очках со сложной прической в виде двух тугих заплетенных кос, откинутых назад. Рельефный торс и бугрящиеся бицепсы отчасти напомнили Лике орков из журналов, которые иногда листались тайком от взрослых.

Ниже зеленой краской было выведено: «I Hate Myself» и «You Are Not Prepared».

Здесь же около стены, напротив данного портрета, расположилась группа молодых эльфов, видимо, избравших это место своим пунктом встречи. Большей частью, обнаженные по пояс, все они также были в темных очках и также закручивали волосы в две тугие косы. Некоторые писали что-то на стене, обмакивая пальцы в баночки с ядовито-зеленой краской, другие катались на странных приспособлениях, напоминавших узенькие доски с колесиками, разогнавшись на которых, наездники заскакивали на стену и делали двойной прыжок с кульбитом в воздухе. Были и такие, которые бренчали на гитарах, повторяя один и тот же аккорд по нескольку раз.