Вячеслав Грацкий - Сердце ангела

— Черт с тобой, Берсон. Похоже, выбора у меня нет.

— Я не Берсон, я Берсень. Это во-первых. А во-вторых, выбор есть всегда.

— Между жизнью и смертью? — Эрик с горечью усмехнулся.

— Это тоже выбор. Многие предпочитают умереть. Ради своих принципов, чести, отечества и тому подобной чуши. У тебя есть ради чего умереть?

Эрик тяжело вздохнул:

— Я что, похож на идиота? Живым я принесу куда больше пользы. И своим принципам, и своему отечеству, и самому себе. Твоя взяла, колдун.

Еще со школы Эрик помнил, что Аламар некогда был крупнейшим городом мира. Тысячи людей со всего света съезжались сюда, чтобы увидеть здешние чудеса. Огромные многоэтажные дома, великолепные дворцы и фонтаны, библиотеки и храмы, даже оборонительные башни, окаймлявшие город по периметру, славились как непревзойденные шедевры архитектуры. Архитектуры и магии, поспешно поправил себя Эрик. Именно благодаря нечестивой магии были созданы все чудеса города. И конечно же помимо своих чудес город прославился как прибежище всяческих пороков. Именно здесь, как в один голос твердили преподаватели и уверяли толстенные фолианты, и находилось средоточие Зла древнего мира. Но однажды терпение Господа закончилось…

— Боюсь даже представить, каких размеров стояли тут дома, — бормотал Берсень, оглядывая груды кирпичей.

— Нечестивая магия, — заметил Эрик. — Именно поэтому здесь все в руинах. Господь остановил гордецов.

Они шли уже несколько часов. Хотя Берсень и уверял Эрика, что не знает дороги, однако двигался уверенно. Завалы старались обходить, но иногда приходилось преодолевать целые горные кряжи из кирпича и щебня. И всякий раз колдун замирал на вершине очередной горы и восхищенно цокал языком.

— Жаль, что я не видел этот город в зените славы, — вздыхал он. — То-то было зрелище.

На взгляд Эрика, маг вздыхал и останавливался чересчур часто. Эрик всей душой и телом жаждал убраться от этого гнусного места как можно дальше. Но Берсень, напротив, как будто не спешил уходить. Он присматривался к этим развалинам так, словно подыскивал себе место под дом.

Но любовался руинами Берсень все больше со стороны. Многие здания стояли полуразрушенными, зияя черными провалами окон и дверей, и там, в глубине этих провалов, еще теплилась жизнь. Шуршало, повизгивало, рычало, изредка поблескивали зеленые огоньки. Твари Аламара не спускали глаз с путников. Все дорогу Берсень и Эрик кожей ощущали на себе настороженные взгляды. Из каждой расщелины, пролома или дыры. Эрик дергался на каждый шорох, Берсень сохранял спокойствие, но все подозрительные строения они благоразумно обходили.

Эрика, однако, сильнее всего беспокоило другое. Убедившись, что колдун вполне может вывести их отсюда живыми, Эрик задумался о другом. Сохранив себе жизнь при помощи проклятого колдуна, не погубил ли он свою душу? Да и с жизнью все не так просто… Святая Инквизиция карает не только колдунов. Даже если Эрик сдаст колдуна в руки инквизиторов, получит ли прощение? Или его тоже ждет Башня Спасения? Суровы, ох суровы нравы Инквизиции — костры полыхают каждую неделю.

Эрик тяжело вздохнул. Как его угораздило? Жил себе спокойно, ни с кем не ссорился, любил женщин, женщины его любили, так почему же это все с ним?!

— Эй, Берсон, — позвал он идущего впереди мага. — Откуда ты…

— Еще раз назовешь так, убью, — пообещал маг, не оглядываясь.

— Ничего ты мне не сделаешь! — зло отозвался Эрик. — Мы ведь сделку с тобой заключили?

Маг остановился, посмотрел на Эрика с долей удивления:

— С чего ты вдруг осмелел?

— А с того, что нечего меня пугать, — хмуро ответил Эрик, поражаясь собственному мужеству. — Я к тебе, как ты говоришь, в проводники нанялся, а не сапоги лизать.

Берсень хмыкнул:

— А ты не так прост. — Взгляд его пристально обшарил Эрика с головы до пят. — Ты еще тот… фрукт.

— Я не фрукт. Я — виконт де Мержи, — уронил Эрик. — И попрошу избегать оскорблений.

Маг всплеснул руками.

— Невероятно! — воскликнул он.

Берсень порывисто шагнул к Эрику, тот невольно отпрянул, вскинул руки. Берсень рассмеялся:

— Оглянись, дружище.

Эрик скосил глаза, пробежал взглядом по руинам, пожал плечами.

— И что?

— Я не знаю, почему эти звери боятся солнца. Насколько я успел заметить, сам по себе свет безвреден для них. Возможно, какие-то древние обычаи, какой-то древний страх. Так вот, я ведь говорил тебе — они следят за нами. За каждым нашим шагом. Из каждого темного угла. Приглядись повнимательнее.