nastiel - Кровь и туман (СИ)

– Ты подумала насчёт предложения Славы, кстати? – спрашивает.

– Нет, потому что я всё того же мнения, – я отбиваю барабанную дробь по столу. – Предложение – дерьмо.

– Почему? Мы ведь и так уже некоторым рассказали. Будет гораздо проще, если знать будут все.

– Во-первых, трепались направо и налево вы оба: парочка, Абрам да Сарочка, блин. Я не сказала никому, даже Лене, Полине или Шиго. А во-вторых, сейчас наша тайна – как последний удерживающий фактор. Расскажем – и проблемы накроют нас здоровенной лавиной.

– Я не думаю, – Бен замолкает, чтобы дожевать и вытереть губы салфеткой, – что станет так уж плохо.

– Ты не думаешь, а я – знаю. Напоминаю, – стучу костяшками по своему виску. – Я вижу будущее.

– Но не всё подряд же.

– Ладно, спишем всё на чуйку профессионального защитника. Что? Против этого лома нет приёма?

Бен корчит рожицу недовольства с высунутым языком. Победа за мной, но радоваться как-то не хочется. Слава предложила нам рассмотреть вариант поведать всему штабу, откуда мы пришли, после того, как правда так не вовремя вскрылась при Власе и причинила боль им обоим. Говорит, мол, больше не хочет, чтобы любимые люди смотрели на неё так разочаровано.

Вот только лично я больше боюсь стать изгоем или, ещё что хуже, подопытном кроликом. На абстрактных весах жизненного опыта вскрытый череп явно перевешивает разбитое сердце.

В кармане вибрирует телефон. Пока достаю его, в груди теплится надежда увидеть входящий по имени “мама” или “папа”, но вместо этого – красное сердечко и смайлик огня.

– Шиго, – объявляю я Бену, демонстрируя ему дисплей.

– Отвечай.

Только и успеваю нажать зелёную кнопку и сказать “Привет”, когда мне в ответ летит целый поток слов, в основном совершенно не связанных между собой и в большинстве своём наполовину русских, наполовину на языке огненного народа.

– Так, стоп! – кричу я, пытаясь перебить феникса на другом конце провода. – Давай по существу.

– Приезжай, – просит Шиго на выдохе. – Я сейчас очень зла и боюсь сжечь съёмную квартиру к, как вы говорите, чёртовой матери.

– Я с Андреем.

– Лучше без него, если только ты не предлагаешь попробовать что-то новенькое.

– Поняла. Буду через десять минут.

Отрубив звонок, гляжу на Бена. Виноватым взглядом его не проймешь, и в этом мы оба осведомлены на практике. Поэтому я достаю из кармана кошелёк, а из него сторублёвую купюру.

– Ты знаешь, что друзей не меняют? – возмущённо спрашивает Бен. – К тому же, сто рублей? Это вот так ты оцениваешь наши отношения?

– И я тебя люблю, Прохоров, – бросаю на прощанье.

Хватаю стаканчик с кофе, легко шлёпаю ладонью по козырьку Беновой кепки и покидаю кофейню. Это не выбор между другом и любовью, нет. И я сейчас себя не успокаиваю. Просто, зная Шиго, её наверняка что-то страшно расстроило, а потому это выбор между моим одним расстроенным близким и другим, но менее грустным.

***

Шиго позволяет себе задержаться в кровати в моих объятьях. Всего лишь до тех пор, правда, пока её дыхание не восстанавливается – а на это ей, как фениксу, требуется чуть больше минуты, пока я, даже несмотря на хорошую физическую подготовку, чувствую бешеные удары своего сердца в груди ещё некоторое время.

– Надо придумать, как избавить тебя от этого, – произносит Шиго. Садится на край кровати. Тянется к оставленному (точнее, сорванному мной) на полу шёлковому халату. – Так продолжаться больше не может.

Качаю головой, неотрывно следя за сборами Шиго. Она окончательно поднимается на ноги, повязывает пояс халата на талии. Идёт к зеркалу, попутно прихватывая ленту для волос и расчёску с прикроватной тумбочки.

– Ты плохо спишь, у тебя постоянные мигрени. Знаешь, насколько с таким режимом дня сократится твоя жизнь?

Приподнимаю плечи ровно для того, чтобы сказать, что меня это мало волнует, а потом снова плюхаюсь в подушки. Здесь их много. Одеяло тонкое, односпальное, поэтому именно они заполняют больший периметр кровати.

– Оно и видно, – Шиго не собирается оставлять попытки прочитать мне нотацию. – Ничего, я попрошу Лукаса, чтобы он поговорил с отцом. Если не заручимся его помощью, то хотя бы узнаем, кто ещё может её оказать.

– Вот только Эдзе давай не будем сюда приплетать, он уже и так постарался – будь здоров, – ворчу я.

Шиго бросает на меня через отражение в зеркале быстрый удивлённый взгляд. Потом, кивнув, будто что-то отмечая в своей собственной голове, говорит:

– Всё время забываю, что Миллуони – это не его настоящее имя.