Катарина Керр - Дни знамений

«… Некий человек с корабля, потерпевшего крушение, купец из Мангората, был выброшен волнами на берег неподалеку от гавани. Зовут его Терсо…» Далее следовало дотошное описание усилий, приложенных местным начальником-архоном, чтобы отправить купца на родину, Джилл его пропустила, а дальше прочла: «Перед отъездом Терсо поведал нам о своих приключениях. Он утверждал, что заплыл далеко, очень далеко на юг, за Анмардио, и встретил неведомое племя, населяющее леса. По его мнению, племя это родственно скорее животным, поскольку живут они на деревьях и имеют длинные заостренные уши. Мы не восприняли его речи всерьез, ибо был он в ту пору мучим жестокой лихорадкой»

– Ах, чтоб вы были неладны! – вырвалось у Джилл.

– Не очень-то они щедры на подробности, а? – Сурин подошел и тронул ее за локоть. – Вот, держи. Это кодекс Лугхарна. Поосторожней с ним, ладно? Он такой древний…

– Не беспокойтесь, святой отец, я не позволю себе вас огорчить. Можно я возьму его с собой в домик и там почитаю? Хотелось бы отдохнуть с дороги.

Сурин удивленно уставился на нее, потом хлопнул себя по лбу:

– Ах да, ты же уезжала! Я, старый дурень, и позабыл… Конечно, конечно, забирай ее. У тебя в домике есть пюпитр?

– Вполне приличный, и даже с подсвечником.

Джилл вымылась, пообедала (не слишком обильно) и взялась наконец за фолиант. Едва наступил вечер, а над островом уже поднимался такой густой туман, что в хижине стало темно, а заодно и холодно. Джилл развела огонь в очаге, призвав духов огня простым щелчком пальцев, затем насадила свечу – длинную, толщиной с детскую руку, специально предназначенную для длительного чтения, – на острую железную спицу, прикрепленную к пюпитру. Прежде чем зажечь ее, Джилл еще посидела на полу у очага, любуясь игрой саламандр в языках пламени и обдумывая предстоящую работу. Нелегко было собрать воедино все обрывки сведений о таинственной надписи. Кольцо само по себе, хоть и сделано из гномьего серебра, и красиво гравировано узором из роз, никакого волшебства не содержало, хотя могло быть чем-то вроде ключа.

Джилл уже выяснила многое. Некогда кольцо принадлежало барду Маддину, человеку, который ушел в западные края и там подарил кольцо одному из эльфийских чародеев. Тот в свой черед преподнес его кому-то из чудесного племени бессмертных, не имеющих неизменного облика существ, именуемых Опекунами. Скорее всего, именно они-то и нанесли непонятную надпись, потому что изначально ее не было, но когда кольцо вернулось в материальный мир, подаренное Опекунами другому барду, на этот раз эльфу по имени Дэвриэль, загадочное слово уже появилось. Насколько могут судить мастера-чародеи, Опекуны улавливают знамения грядущего с той же легкостью, как люди – солнечный свет. Мудрецы полагали, что надпись намекает на исполнение некоего важного зарока, и у Джилл не было причин сомневаться в их суждении. Однако столь отвлеченные вопросы, как «почему» и «когда», для них ничего не значили, и вдаваться в объяснения они не желали.

Как всегда по вечерам, Джилл вспомнила своего старого учителя и затосковала. Хотя Невин, искусный чародей, умер много месяцев назад, горе было еще свежо и порою столь остро, будто не прошло и дня. Был бы он здесь, думалось ей, он бы шутя распутал эту головоломку…

Седой гном, давний знакомец, – узловатые ручки и ножки, длинный бородавчатый нос – материализовался рядом с нею и вскарабкался к ней на колени. Его морщинистое личико скривилось в гримасе, весьма схожей с печалью.

– И ты тоже скучаешь по Невину, правда? – сказала Джилл. – Что поделаешь? Этого следовало ожидать. Все мы уходим в свой черед…

Гном кивнул, но понял ли он, Джилл не знала. Через минуту он спрыгнул на пол, обнаружил медную монетку, застрявшую в щели пола, и всецело увлекся ее вытаскиванием. Джилл подумала: суждено ли им еще встретиться с Невином в круговороте смертей и перерождений? Только если это будет необходимо, – решила она, – и еще много, много лет пройдет, пока он вновь родится, и будет это, несомненно, уже после ее смерти, но задолго до следующего рождения. Все души отдыхают в Горнем краю между жизнями, но Невин, используя волшебство, прожил невероятно долго, свыше четырехсот лет, а значит, и время покоя будет долгим, – так ей казалось. Но, разумеется, Владыкам Судеб виднее… Ей часто приходилось напоминать себе об этом, когда тоска по умершему одолевала.

Но сколько можно предаваться унынию? Разозлившись, Джилл поднялась и, подойдя к пюпитру, приступила к чтению, но велеречивая летопись лишь усугубила ее меланхолию. Нечто случившееся в одном из прежних существований зашевелилось в памяти, но ей никак не удавалось добиться отчетливости воспоминания: далее такие великие чародеи, как она, способны восстановить лишь общие контуры да случайные яркие картинки прошлого. Но из этих смутных видений явствовало, что в предыдущем воплощении, когда душа Джилл вселилась в мужское тело, она присутствовала при отковке странного кольца. В той жизни, будучи воином по имени Браноик, она принадлежала к отряду королевских телохранителей, игравшему важную роль в тогдашних междоусобицах. Это она сумела вспомнить.