Антон Корнилов - Кость Войны

– Куда, черт возьми, подевался Рикер? – сквозь зубы проговорил на ходу Ловец. – «Если его имя на самом деле Рикер», – мысленно добавил он.

Самуэль не ответил.

– Здорово досталось? – не оборачиваясь осведомился Берт.

– Не очень, – тонко выпел Самуэль. – Просто больно. Я боли очень боюсь… А ловко вы, хозяин, этих двоих раскидали. Двумя ударами – я даже сообразить ничего не успел, а они уже лежали…

– Просто повезло, – задышав тяжелее, – ход круто пошел на подъем, – сказал Берт. – Вот с третьим нам пришлось повозиться… Если бы ты не ослепил его плачем русалки…

– Чего уж там… – отозвался Самуэль, и разговор на этом завершился.

Проход, становясь все уже, вдруг закрутился винтом – и через несколько десятков шагов впереди забрезжил свет – не тот наполняющий коридоры, неясный и мутный, словно болотный туманец, а тяжелый и резкий – багровый свет близкого пожарища.

Холодный воздух, смешанный с горьким дымом, ударил в ноздри. Берт отпустил раненую руку и вытащил меч. Ясно было, что очень скоро они выйдут на вершину Крылатой Башни.

– Хозяин… – вдруг проскулил Самуэль, останавливаясь. – Всего пара-тройка шагов осталась. Вот за тем поворотом… Я чувствую! И я боюсь, хозяин.

Помедлив, Ловец сглотнул. И ответил:

– Я тоже.

Поверхность крыши волнообразно колыхалась, словно закипающее болото, покрытое плотным слоем дерна. Неожиданно близкое небо светилось яростным красно-черным светом – небосвод будто впитал в себя не только огненное зарево, но и испарения пролитой крови. Тьма здесь, наверху, изменилась. Тьма была раскалена.

– Вот он… – прошептал Самуэль из-за спины Берта.

Возрожденный стоял на самом краю, лицом к пропасти, откуда тянулись далекие стоны; вытянув руки вперед, он пошевеливал пальцами. Меж длинных рогов жуткого шлема пробегали трескучие синие молнии. У Берта волосы зашевелились на голове, когда ему вдруг показалось, что от кончиков ногтей Возрожденного вниз, в пропасть, сползают незримые нити, оплетающие оставшихся в живых людей, и это чудовище движениями пальцев подтягивает нити вверх, заставляя мучиться обреченных. Это ощущение было настолько явственным, что Ловца пронзила мгновенная уверенность – под своим шлемом Возрожденный хищно улыбается. Он выиграл бой. Пусть половина его войска разбежалась в страхе – что с того? Он наберет себе новое. Большая часть Императорской гвардии уничтожена – кто спасет теперь Императора?

Марту он заметил не сразу. Одетая в простое белое платье, неподвижная и безмолвная, она сидела поодаль от страшной рогатой фигуры, опустив руки на колени. Ветер трепал рыжие волосы, волны, бегущие по поверхности Башни, поднимали и опускали Марту, будто корабль, лишенный управления. Глаза Марты были открыты, но Берт мог поклясться – она не видела ничего.

Бешеная ненависть разодрала грудь Ловца.

В несколько прыжков он достиг края крыши и с размаху вонзил меч в середину спины Возрожденного.

Рогатый дрогнул и развернулся – так резко, что рукоять меча вылетела из рук Берта. Секунду они стояли лицом к лицу: Ловец и Возрожденный, носивший некогда человеческое имя – Сет. В черных глазницах древнего черепа блеснули красные огни, и Берт непроизвольно отшатнулся. Он почувствовал, как мозг его обволакивает нечто холодное и скользкое – словно змея вползает в голову. И не стало сил отвести глаза – тогда Берт просто закрыл их. И отступил еще на шаг. Возрожденный передернул плечами, сведя лопатки так, будто хотел спугнуть усевшееся на спину кусачее насекомое. Меч, покинув его тело, полетел в пропасть, сверкая клинком.

– Самуэль… – прохрипел Ловец.

Ладонь его правой руки почувствовала твердые грани рукояти. Он прыгнул в сторону, взмахнув мечом Самуэля – Возрожденный только чуть повернул к нему громадную голову.

Берт бросился на врага. Не разум и не страх управляли им – лишь животная ярость к этому существу. Игнорируя колющие выпады, он рубил – чтобы за меньшее время успеть нанести как можно больше повреждений.

Возрожденный шатался под его ударами. Шатался, но не падал. Красные брызги вперемешку с кусками плоти и лоскутами черной одежды разлетались от него в разные стороны. Меч в очередной раз вскинулся над ним и с силой опустился на Кость Войны – прямо между изогнутых рогов. Металл взвизгнул по белой кости – и клинок распался надвое.

Берт упал на колени. Правая рука гудела, наполненная болью, словно тяжелый молот опустился на сжатую кисть, – пальцы онемели, и онемение поднималось все выше по кисти к локтевому сгибу. Боль толчками отдавала в мозг.