Олег Угрюмов - Все демоны - Пандемониум

— А конкретнее?

— А конкретнее — караул!!!

Будущее уже не то, что было раньше.

Далеко от Липолесья, в библиотеке кассарийского замка внезапно открылась Книга Каваны. Она распахнулась ровно посредине, и абсолютно чистый, слегка желтоватый плотный лист стал заполняться ровными строчками, будто некий невидимый летописец спешил запечатлеть события на память грядущим столетьям.

Но спал тяжелым беспробудным сном ушастый эльф Залипс Многознай; похрапывали гномы, мороки и библиотечные духи. И даже тревожная тень самой любопытной возлюбленной Дотта — той, что с кинжалом в спине, — тосковала по своему кавалеру в тени парковых аллей.

Никто не видел этих огненных, мгновенно проявляющихся и тут же исчезающих рядов букв. Никто не прочитал нового пророчества Каваны…

Когда встречаются два странных человека, один из них всегда неправ.

— Ты не так прожил мою жизнь, — сказал ребенок. — Я разочарован тобой.

— Это не твоя жизнь, а моя.

— Это наша жизнь. Ты многого мог достичь. А кем ты стал?

— Человеком.

— Нашел чем гордиться, когда Кассария покорилась тебе.

— Не покорилась, дитя, — признала.

— Какая разница?

— Огромная. Я люблю ее, а она любит меня.

— С таким козырем на руках ты мог бы подчинить себе весь обитаемый мир, а ты не завладел даже Тиронгой.

— Зачем тебе Тиронга? Тебе следует думать об игрушках.

— Глупец!!! Ты все еще не наигрался! Может быть, займешь мое место? Что-что, а игрушки тебе туда принесут. Серьезно, Зелг, давай соглашайся. Из нас двоих ты будешь чудесным ребенком, а я тем повелителем Кассарии, которого она ждала веками.

— Ты прав, что я глупец. Зря я отпер двери. Ты должен был оставаться в темнице. Ты мне не нравишься, дитя.

— Я — это ты. Полноценный ты. Ты сам запер меня в этой неприступной крепости, сам поставил Стражей и сам приказал себе все забыть, потому что боялся меня. Боялся себя!!!

— Не зря ведь боялся.

Говорят, что судьбу кассарийского некроманта должен был решать слуга Павших Лордов. Но…

Долгожданный мир был заключен прямо на кассарийском поле, когда Князь Тьмы грустным голосом зачитал заявление о полной и безоговорочной капитуляции адских войск.

— И с этого знаменательного момента они — наши лучшие друзья, хотим мы того или нет, — подытожил он.

Потрепанные легионы его подданных с пониманием внимали. Такой чрезвычайной сговорчивости демонов предшествовали несколько ключевых моментов.

Во-первых, обнаружив, что один из его вернейших слуг, Намора Безобразный, не достиг успеха на правом фланге, повелитель ада поинтересовался, а почему, собственно.

Адъютант замялся.

— Князь Намора сменил ориентацию, — признался он после длинной и неловкой паузы.

— В каком смысле?

— В том, что он переметнулся на сторону противника.

— Предатель!

— Не совсем. Он обрел там свое семейное счастье.

— Где?

— На стороне противника.

— Вот беда, — вздохнул владыка. — Но если задуматься о великолепной Нам Као…

— То лучше о ней не задумываться, — быстро сказал Тамерлис. — Не люблю, когда меня гнетут тяжкие думы.

— Да, — признал адъютант. — Нет прощения предателю Наморе, но понять его можно.

— Положим, — согласился Тамерлис. — Но если мне не изменяет зрение, то могучий Флагерон тоже отчего-то нападает на своих.

— Истинно так, — подтвердил Каванах Шестиглавый. — Мне только что доложили. Большое горе. Я потерял одного из своих лучших гвардейцев.

— Что с ним?

— Сменил ориентацию.

— Тоже переметнулся на сторону противника?

— Хуже того, влюбился во вражеский халат. Заметьте, без взаимности.

В этот момент Князь Тьмы понял, что утратил контроль над происходящим, а это и есть настоящее поражение. Все остальное — только его материализация.

Так что ни повторный визит Птусика, переполошивший его телохранителей; ни трогательное предложение Мардамона пожертвовать золотой трон на переплавку для возведения лучшей в мире пирамиды его, Мардамона, имени; ни появление двух милых троглодитов с одним невоспитанным ослом в поводу, щебечущих о своем на непонятном языке, уже не могли его удивить.

Князь Тьмы понял, что попал в некий странный мир, действующий по совершенно иным законам. В мир, где всей его власти не хватило для того, чтобы разобраться с одним безумным летучим мышем, не говоря уже о победе в войне. В мир, где неукротимая мощь адского пламени не имеет значения; где какие-то вредоносные силы то и дело воруют у него из-под носа напитки; и где правят бал веселый рыжий минотавр с папенькиным боевым топором да мрачный, недружелюбный тролль с бормотайкой.