Олег Угрюмов - Все демоны - Пандемониум

Хотя знатоки, видевшие это описание, утверждают, что авторам явно не хватает силы воображения и словарного запаса, а потому пение горгульи передано слабо. Впрочем, неблагодарное это дело — передавать звуки при помощи букв.

Писать о балете — все равно что танцевать об архитектуре.

Беда даже не в том, что горгульи поют именно так, а не иначе. Беда в том, что они обожают петь. И в этом нелегком деле выкладываются без остатка. Пение их слышно издалека и может испугать неподготовленных к правильному восприятию высокого искусства. Поэтому в цивилизованных странах мира существуют специальные законы, запрещающие горгульям петь в местах обитания существ, обладающих слухом.

Другими словами, им разрешено давать концерты только для глухих аспидов. Да и те, откровенно говоря, выдерживают только до середины первого отделения.

Принято считать, что крик горгульи отпугивает демонов. Это не совсем верно.

Во-первых, имеется в виду не крик, а именно пение.

Во-вторых, отпугивает он не только демонов, но и всех прочих. Просто в демонической среде по какой-то необъяснимой причине гораздо больше существ, обладающих музыкальным слухом.

Поэтому укоренившееся в исторических трудах мнение о том, что генерал Топотан намеревался в самый разгар сражения воздействовать на демонов при помощи десятка горгулий, не соответствует действительности. Хотя он отвел им весьма важную роль в своем плане.

Горгульи Кассарии не могли пожаловаться, что их вокал недооценивают. Именно их расставил Такангор на равном расстоянии друг от друга вдоль всей дороги от Липолесья до Приюта Мертвецов.

И, повинуясь его сигналу, они дружно и радостно грянули первые такты солдатской горгульской походной, оповещая о начале операции «Прямой зигзаг».

Истребовав в качестве компенсации за труды доступ в секретные архивы Тайной Службы Тиронги и, к своему глубокому изумлению, получив оный, господин Папата надолго сгинул в их недрах.

Хорошо еще, что секретарь графа да Унара — человек исполнительный и ответственный — твердо помнил, что любой живой организм нуждается в еде и питье хотя бы раз в сутки. И потому неизменно отлавливал сопротивляющегося библиотекаря среди полок, уходящих в бесконечность, и скармливал ему положенную порцию еды. Себе на помощь он призвал одного из лучших следопытов Булли-Толли, ибо господин Папата продемонстрировал настоящий талант, скрываясь от докучливых слуг, мешавших ему изучать бесценные исторические документы. Впрочем, он не мог не признать их несомненную пользу.

Так, именно секретарь и двое слуг выручили его тогда, когда почтенного библиотекаря придавило огромной инкунабулой, под которой он и пролежал несколько часов, бессильно трепыхаясь, как фусикряка на отмели после отлива. Чтобы перевернуть страницу этой книги, требовались объединенные усилия двух человек, и в секретариате Тайной Службы долго недоумевали, как господину Папате удалось сдвинуть с места сей литературный монумент, обрушить его на себя и тем не менее остаться в живых.

Каждый неподвижный предмет достаточно подвижен, чтобы упасть кому-либо на голову или переломать ноги.

Один старый лакей по этому поводу высказался в том смысле, что Тотис жалеет дурачков, влюбленных, детей и блаженных. А господин Папата — самое что ни на есть блаженное дитя, разве что — седое.

Некое рациональное зерно в этом утверждении есть.

А как иначе объяснить тот факт, что в этом необъятном архиве, где хватило бы работы для сотни библиотекарей на добрые пару столетий, именно господину Папате удалось обнаружить вырванный из неизвестного дневника, пожелтевший, обгоревший по краям листок.

«…В год 11157 от С. Н., испросив разрешения и благословения великого магистра, старший магистр Гогил Топотан отправился на поиски Хранителя, дабы с помощью оного пересечь Черту и в том случае, если все врата, ведущие в Бэхитехвальд, будут уничтожены…»

— Позвольте, позвольте, — забормотал удивленный библиотекарь. — Нет уж, позвольте.

— Не позволю. Не может быть, — уверенно заявил его внутренний голос. — Чушь.

Он был один в огромном помещении, но это его не смущало. Господин Папата давно привык беседовать с самим собой и к появлению внутреннего голоса отнесся с пониманием.

— Позвольте, — продолжал он, обращаясь к этому своему внутреннему голосу. — Здесь ведь наверняка речь идет об ордене кельмотов. Кто еще знает о существовании Хранителя? Кто еще пересекает Черту?