Олег Угрюмов - Все демоны - Пандемониум

Словно мрачный, темный океан, чьи волны грозно рычат, накатываясь на берег, раскинулась по правобережью орда кровожадных порождений зла.

Великолепна и смертоносна была армия Преисподней, наисильнейшая во всем Ниакрохе — и под землей, и на поверхности его; уверена в своих силах и грядущих славе и успехе. Легкую победу сулили своему хозяину прорицатели, и лишь Эдна Фаберграсс, лучшая из них, хранила благоразумное молчание. Говорила она, что нет ей никаких видений, но умалчивала о предчувствиях.

Знали демоны, что у Зелга да Кассара, победителя при Бэхитехвальде, нет достаточно воинов, чтобы выставить их против адских легионов. И все же смех прокатился по рядам демонов, когда увидали они два небольших отряда, двигавшихся по равнинному левому берегу.

— Что там? — спросил Князь.

И ответила ему Моубрай Яростная голосом, в котором не было насмешки, но только странная гордость:

— Войско кассарийца».

Еще накануне вечером, в замке, в последний раз расставляя шахматные фигурки на макете Липолесья и проигрывая возможные варианты развития битвы, Такангор загадочно улыбался.

На рассвете его спешно вызвали на совещание с выпавшим из портала в двух шагах от харчевни «На посошок» взмыленным капитаном Ржалисом, который отказался выходить из гостеприимной обители даже под страхом смертной казни.

Он осушил два полных кувшина бульбяксы, наполнил знаменитую флягу, что-то пошептал в рыжее пуховое ухо генерала — при этом Такангор задумчиво поглаживал золотое кольцо в носу, — после чего спешно отбыл обратно, в распоряжение Лилипупса.

После его ухода Гописса заметил, что лицо у бравого капитана стало одухотвореннее и возвышеннее, как бывает у людей влюбленных, творческих либо столкнувшихся лицом к лицу со смертельной опасностью и чудом выживших. После чего весьма кстати вспомнил изречение бригадного сержанта Лилипупса о том, что лицо солдата должно выражать скорбь и задумчивость.

Вышла из харчевни улыбающаяся дама Цица, сделала реверанс, но издалека. Такангор остановил на ней рассеянный взгляд, оживился и подозвал деву-воительницу к себе. Короткого их разговора никто не слышал, и, хотя судачили о нем все кому не лень, ясно было одно: оба минотавра разошлись вполне довольные друг другом, но о нежных и пылких отношениях речь явно не шла. В связи с чем генерал да Галармон существенно увеличил свой капитал, ибо он чуть ли не единственный ставил на то, что славный минотавр сейчас более всего озабочен делами военными, а не сердечными.

Взволнованная мадам Мумеза, только что собиравшаяся посылать в Малые Пегасики срочную депешу о том, что «ребенка окрутила какая-то вооруженная до зубов цаца», тут же уселась писать не менее взволнованное послание Мунемее, сетуя на то, что «быцик так заработался, что не глядит даже на симпатичную девчушку». В обоих случаях следовал вывод, что надо срочно что-то с этим делать.

Поскольку писала она письмо, не отходя от барной стойки в «Посошке», то другим заинтересованным лицам путь туда был наглухо закрыт. Грустно помаячив за ее спиной, тихие и немногословные Альгерс с Иоффой отправились в «Расторопные телеги». Их согревало только клятвенное обещание полководца, что они будут защищать центр, а капрал Мумеза в своей противоударной шляпке отправится оборонять правый фланг.

В принципе, план победоносного сражения был готов. Такангора беспокоила единственная деталь, но эта деталь решала все: исход битвы, а следовательно, судьбу Кассарии и доброго рыцаря Таванеля, за которого минотавр любому был готов поотшибать рога.

Эта деталь, о которой создатели макета вспомнили в самую последнюю очередь, являлась неустранимой частью пейзажа. То был узкий проход в скалах, чуть ли не драконья нора, по которой так удобно обойти небольшое войско Кассарии с левого фланга. Будь у Такангора чуть больше солдат, он бы непременно расставил их вдоль всего ущелья, делая упор на метких стрелков. Крылатых демонов он не боялся: в тесном пространстве их крылья не давали свободы действий, а, напротив, стесняли своих владельцев.

Крылья — свобода, только когда они раскрыты в полете. Сложенные за спиной — они тяжесть.

Однако до определенного, тщательно им высчитанного момента каждый воин будет на вес золота, и защищать ущелье по всем правилам оказалось некому.

В принципе, представлялось возможным устроить обвал, но Такангор собирался и сам использовать этот удобный путь, дабы обрушиться сбоку на врага. К тому же подобная операция потребовала бы слишком много магической энергии. На всякий случай он проконсультировался у Борромеля и Бедерхема, но они только подтвердили его догадки: в момент боя единственным их преимуществом станет скорость.