Пирс Энтони - Суд над Роксаной

— А вот и нет! — возразила малютка. — Она хорошая девушка, а ее сбил с толку нехороший молодой человек. Он довел ее до раскладушки, разложил, стало быть, он и виноват.

— Он виноват, кто бы спорил, — отозвалась Менция, — но судят-то не его. Мы должны решить вопрос только о ее виновности. А она, как ни крути, Заговор нарушила.

— Но там были смягчающие остб…тсб…— сиротинушка никак не могла выговорить трудное слово.

— Смягчающие обстоятельства, — подсказала Метрия.

— Вот-вот, остбоятельства. Значит, она невиновна.

Ситуация с подвешенным жюри повторялась. Элементы личности Метрии заняли противоположные позиции, и по всему выходило, что решение придется принимать ей самой.

По ее мнению, дело против обыкновенки Ким, обманутой, сбитой с пути, лишенной души и отданной под суд после того, как ей удалось восстановить справедливость, имело скверный привкус. Вместо того чтобы инкриминировать ей убийство злобного хищника, на нее навесили нелепое побочное обвинение, которое, однако, было легче доказать. А поскольку подсудимая, избавившая общество от злодея, освободила многие души и явно заслуживала не наказания, а похвалы, на ум невольно приходила мысль, что обвинение инициировано кем-то желающим по неизвестной причине добиться осуждения.

Вот и Роксана прослужила почти шесть веков, причем так, что ее самоотверженность можно было поставить в пример любом обитателю Ксанфа, но вместо заслуженной награды дождалась лишь вздорного обвинения. Зачем кому-то потребовалось цепляться к пустяковому проступку? Чтобы избежать необходимости вознаграждать ее? Коварство замысла, разделившее и жюри присяжных, и внутреннее жюри Метрии, заключалось в том, что несправедливость обвинения осознавали все, но все понимали и его обоснованность с точки зрения закона. Как и в разыгранной, так и в реальной ситуации закон и справедливость вступили в противоречие, казавшееся неразрешимым. И поиск выхода из этого сложнейшего положения возложили на нее, ни к чему не причастную, никогда не славившуюся ни мудростью, ни глубокомыслием, ничем не примечательную демонессу.

Почему Симург так поступила? Почему Балломут, да и все прочие с ней согласились? Если даже она, Метрия, обладательница всего лишь половинки души, понимает, что здесь имеет место не правосудие, а не то левосудие, не то кривосудие, то как может не видеть этого мудрейшее существо Ксанфа?

Или та, кого в Ксанфе испокон веку почитали как образец прозорливости и справедливости, на самом деле коварное создание, стремящееся уклониться от уплаты долга? Впрочем, какой резон гадать о Симург, судят-то не ее, а Роксану, и Метрии следует заняться тем, что от нее требуется. Не исключено, что извращенный замысел как раз и сводится к намерению заставить присяжных отказаться от вынесения вердикта, и она, проявив нерешительность, окажет Ксанфу скверную услугу.

Она мучалась, терзалась, прокручивала все в голове снова и снова, но в конце концов неохотно, со стыдом и болью пришла к заключению:

— Это глупость, нелепость, безумие, позор для Ксанфа, где существуют такие вздорные законы, и для всех нас, но с чисто юридической точки зрения не могу не признать, что Ким виновна в инкриминируемом ей деянии.

Танец резко оборвался. Присяжные, похоже, выглядели потрясенными, но было ясно, что они намеревались соблюдать уговор.

— БЫТЬ ПОСЕМУ, — напечатал Конпутер. — ДЕМОНЕССА, СООБЩИ СУДЬЕ, ЧТО ПРИСЯЖНЫЕ ВЫНЕСЛИ ВЕРДИКТ. ТОЛЬКО НЕ ГОВОРИ, КАК ИМ ЭТО УДАЛОСЬ.

Остальные хмуро кивнули. Способ достижения согласия должен был остаться их и ее тайной.

Спасла ли она Ксанф, погубив невинную и благородную птицу? И оправдывает ли любая благая цель столь вопиющую несправедливость? Метрия огласила свое решение, но внутренней уверенности в своей правоте у нее не было.

— Присяжные готовы, — угрюмо промолвила она, появившись в зале заседаний. Ей хотелось провалиться сквозь землю.

Судья объявил об окончании перерыва, после чего участники процесса и публика стали возвращаться на свои места. Зрителей добавилось, ибо Дольф доставил в Безымянный замок короля Дора с королевой Айрин и прочих обитателей замка Ругна. Более того, к немалому удивлению Метрии, сюда прибыл даже почти никогда не покидавший свой мрачный кабинета Добрый Волшебник Хамфри.

Присяжные вышли из совещательной и заняли свои места. Выглядели они удрученно, и только экран Конпутера удовлетворенно поблескивал. «Должно быть, — с неприязнью подумала Метрия, — он специально рисовал виселицы и запугивал коллег по жюри, чтобы добиться такого решения. И она оказалась на его стороне».