Пирс Энтони - Цвета Ее Тайны

Буря пошла на убыль, но злоключения спутниц на этом не закончились. Едва проморгавшись, они заметили приближавшийся к ним со зловредным, шуршащим хихиканьем песчаный холм.

– Бархан! – в ужасе воскликнула Мела.

– Баран? – с трудом переспросила все еще задыхавшаяся Окра.

– Вроде того, но не простой, а песчаный. Причем он у них за главного, поэтому и называется бараньим ханом.

Хан, чтоб ты знала, из всех баранов наиважнейший – вроде как в замке Ругна король. Сама я таких чудовищ до сих пор не встречала, но слышала, что они очень опасны.

Всякого, кто им попадается, засыпают песком и превращают в ископаемые, Бархан хихикнул, соглашаясь с услышанным.

– Наверное, правильнее было бы говорить «в закопаемые», – предположила Окра.

– Как ни говори, а хорошего в этом мало.

Не случись у Окры приступ астмы, она, наверное, попробовала бы сразиться с барханом, несмотря на то что песок, как известно, текучий да сыпучий и драться с ним обычным способом невозможно. Но, будучи ослабленной и больной, огрица принялась энергично тереть голову, пока та не нагрелась. А как нагрелась, в ней хоть и тускло, но засветилась догадка.

Подхватив с земли несколько выброшенных на берег обломков дерева, она спешно сложила из них маленькие, но вполне новые ворота. Бархан мог быть хоть десять раз ханом, но, оставаясь бараном, уставился на них так же тупо, как и любой из его племени. Теперь его можно было не опасаться до тех пор, пока ворота не постареют.

Избавившись от угрозы, женщины осмотрелись и с сожалением поняли, что выбросило их на берег не слишком далеко от воды. Опасаясь, что Тучная Королева не улетела далеко и в любой момент может вернуться, они решили переночевать здесь.

Оттащив лодку подальше от берега и оставив сушиться, они обследовали остров и нашли источник огненной воды (жидкости вроде огрской огорелки, но не такой крепкой и, разумеется, не подожженной). Это оказалось весьма кстати, поскольку огненная вода не только мигом заставила их забыть о холоде, но и избавила Окру от астмы. Мела даже воспользовалась этой жидкостью, чтобы ополоснуться и избавиться от раздражавших кожу следов гадкого дождя. Это настолько улучшило ее настроение, что русалка, распевая песню сирены, принялась расчесывать магическим гребнем свои и без того роскошные волосы, придавая им совершенно волшебный блеск.

Песня Окру не взволновала (как известно, такого рода песнопения рассчитаны на слушателей-мужчин), но вид русалочьих локонов поверг ее в восторг. Она с сожалением коснулась собственных прядей – нежных и мягких для огрицы, но грубых и неухоженных на взгляд других разумных существ. До сих пор ей просто не приходило в голову, что волосы могут быть красивыми, да и в красоте как таковой она, подобно всем ограм, не видела никакого толку. Но сейчас ей стало попросту завидно.

– Хочешь, я причешу и тебя? – спросила Мела.

Окра покраснела (что, надо заметить, так же нехарактерно для огров, как мыть голову или причесываться) и согласилась Русалка взялась за дело, и вскоре ее магический гребень превратил спутанные пряди на голове огрицы в чудесные, шелковистые локоны. Увидев в воде свое отражение, Окра с трудом себя узнала, но вовсе тому не огорчилась.

Ближе к сумеркам они прошлись по пляжу, набрали сахарного песку, песочных пирожных да куличей, соорудили из выброшенного волнами дерева шалаш и, нарвав с подушечниц подушек, завалились спать.

Поутру им удалось разнообразить меню, найдя лужицу масла с плававшими в ней шпротами. Под огненную воду они пошли замечательно. Окра к тому времени окончательно уверилась в том, что путешествовать со спутницей куда веселее, чем в одиночку. Тем более с такой спутницей, как Мела – красивой, доброжелательной и совершенно не похожей на огра.

– Окра, можно задать тебе один вопрос? – спросила русалка.

– Конечно, только я не уверена, что смогу ответить.

Мы, огры, умом не блещем.

– Не знаю, по-моему, ты очень даже смышленая особа. А вопрос вот какой: почему ты говоришь не на огрский манер?

– Я говорю как все мы, только не так громко.

– Нет. Ты не рифмуешь слова.

– Это как?

– Ну, например, если от кого-то плохо пахнет, то человек, русал или кто угодно скажет ему: «Уйди, не воняй» или что-нибудь в этом роде. Но огр непременно ляпнет: «А ну, кыш – ты чего смердишь!» Все огры разговаривают корявыми стихами, а ты нет.

Окра задумалась.

– Не знаю, что и сказать. Я за своими ничего похожего не замечала. Может быть, наша речь звучит так чудно только для посторонних.