Юлия Федотова - Герои былых времен

– Интересно, что будет, если мама его в самом деле наденет? – размышлял принц, катая колечко. – Конечно, я не особенно верю в чары илфи, а все-таки…

– Данар – стоящая ведьма, – рассудил Рагнар. – Она зря говорить не станет. Ты должен непременно поступить как велено! И чем скорее, тем лучше. Вдруг бедная женщина, в смысле твоя мать, страдает?!

Принц нахмурился. На отца он был в смертельной обиде, но мать продолжал любить – и сказал с горечью:

– Когда еще я попаду в Ольдон!

– На обратном пути сделаем крюк, заскочим, – пообещал бывший наставник.

– А пораньше нельзя? – уточнил Рагнар. – Женщина мучается!

– Нельзя! – отрезал Хельги, уверенный, что если женщина, без особого вреда для здоровья, промучилась два десятка лет, то лишний месяц погоды не сделает. – Ничем не могу помочь! Хотел бы, да не могу!

И вот тут… правильно! Нашелся тот, кто смог!

– Счастлив приветствовать тебя, о повелитель, с возвращением! – прогрохотал Царь Народов. – Да будет исполнена воля твоя! – Конец этой фразы они дослушивали уже в Ольдоне, на площади перед дворцом.

– Ничего страшного, – сказала друзьям Меридит. – От Ольдона до Дрейда примерно то же расстояние, что от Эрринора. Зато попутно сделаем благое дело! Эдуард, ну что ты встал столбом, идем к твоей матери!

Наверное, ни один вражеский лазутчик, ни один ночной тать не пробирался в Ольдонский дворец с такими предосторожностями, как престолонаследник Эдуард с товарищами! Грязными задворками, подземными переходами, потайными лестницами и коридорами…

– Осторожнее, осторожнее надо, – виновато шептал принц. – Мой папаша, конечно, не средневековый Кровопивец, но тоже… гм… с характером!

– Да ладно, не переживай, сами знаем! – сочувственно хлопнул его по плечу Рагнар.

Дальше помещений для слуг друзья решили не ходить – ни к чему наживать лишние проблемы. Остались ждать в маленькой потайной каморке за кухней. К королеве с Эдуардом отправился только Хельги, идти в одиночку принц почему-то боялся.

Появлению давно пропавшего сына серая тень, что именовалась его матерью, не удивилась и не обрадовалась. Вскинула на мгновение свои прозрачно-бездумные, сонные глаза, прошелестела чуть слышно:

– А, это вы, сын мой… – и вновь углубилась в вечное свое рукоделие.

– Да, это я, матушка, – сказал принц твердо и отчетливо. Во дворце все так обращались к королеве, если хотели, чтобы она их заметила и услышала. – Я принес вам подарок из дальних странствий. Наденьте его! – Он протянул кольцо.

Женщина приняла вещицу, безразлично взглянула, ответила равнодушно:

– Благодарю, сын мой. Я надену его к трапезе.

– Нет! – настаивал он. – Наденьте теперь же! Немедленно!

– Хорошо, сын мой, я сделаю, как ты хочешь. – Королева, привыкшая к покорности, надела колечко на безымянный палец левой руки.

И тут… Но чтобы не рассказывать историю с конца, поведаем ее с самого начала.

Чуть менее четверти века назад жила в королевстве Эйк юная принцесса Маргит. Всем она, казалось, была хороша – и умна, и учена, и красива, словно дева корриган. Но уж так упряма и своенравна, что родители отчаялись сыскать жениха для единственной дочери. Слава о диком нраве красавицы Маргит гремела по всему человечьему Северу. Разное поговаривали люди. Будто скачет она на охоту по лесам без седла на черном жеребце по кличке Демон – таком злющем, что его и конюхи-то боятся! – в компании троих беглых каторжников и всего лишь одной фрейлины. Будто бы стреляет она из лука и дерется на боевых топорах, а в минуты ее гнева все обитатели замка, не исключая самого короля, прячутся по шкафам и кладовкам, чтобы не подвернуться под горячую руку «нежной девы». Будто дает она отставку всем без исключения женихам, причем так умеет ославить, такие недостатки выискать и так остро их высмеять, что ни один из юношей – и герцогского, и королевского рода – не возвращается из Эйка без обидного прозвища!.. Да, многое рассказывали про эйкскую принцессу – и все было правдой! Потому, когда посватался к ней сосед, молодой ольдонский король Филипп, родители не питали никаких надежд. Спору нет, партия была бы хороша во всех отношениях, но уж больно неказисто выглядел сам жених! Долговязый, нескладный и неловкий, вечно угрюмый и желчный, да еще и хворый. Правда, настоящими болезнями он вроде бы не страдал, но жаловался постоянно: тут у него колет, там ломит, здесь колотится… Такой и менее разборчивой девице не понравился бы!

Каково же было их удивление, когда дочь неожиданно дала согласие!