Чарльз Финли - Опасные руины

Солнце поднималось все выше, время шло к полудню. Маггот, которого жизнь приучила к терпению и ночным передвижениям, закрыл глаза и решил немного отдохнуть, прежде чем отправляться следом за охотниками. В данной ситуации разумнее всего было выждать, чтобы, преследуя врагов, ненароком не наткнуться на них сзади - при свете дня, не имея ни ножа, ни меча. Но чем дольше Маггот ждал, тем сильнее охватывал его вернувшийся озноб. Не прошло и часа, а он уже стучал зубами так, словно провел целую ночь на леднике.

Сначала Маггот решил, что это стены его каменного убежища высасывают из тела остатки тепла. В расселине действительно было холодно и сыро, и он поспешил выбраться из нее, предварительно убедившись, что поблизости никого нет. Но даже жаркое полуденное солнце не смогло согреть его и умерить дрожь, и, шагая по тропе к вершине утеса, Маггот хромал сильнее, чем прежде. Он, впрочем, надеялся, что быстрая ходьба в конце концов разогреет закоченевшие ноги.

Вскоре он обнаружил, что боль от раны и от многочисленных ушибов и ссадин, полученных в борьбе с потоком, прекрасно мобилизует все резервы тела, помогая преодолевать крутой, каменистый подъем. Сосредоточившись на этой задаче, Маггот почти не замечал приступов дурноты, временами накатывавших на него. Но к тому моменту, когда он наконец добрался до брода, откуда началось его вынужденное путешествие вниз по реке, лихорадка уже трепала его вовсю. Маггот слишком хорошо знал симптомы, чтобы ошибиться, и, убедившись, что Эр-рена нигде не видно, поспешил принять меры. Как следует напившись из реки, он углубился в лес в поисках безопасного убежища, где можно было бы отлежаться хотя бы до сумерек. Ему повезло. Довольно скоро Маггот наткнулся на толстое, старое дерево, вся сердцевина которого выгнила. Забросив в дупло колчан, он с трудом протиснулся следом. Сдвинув в сторону груду старых орехов, запасенных и забытых белкой или бурундуком, Маггот опустился на слой мягких гнилушек, свернулся калачиком, а сверху нагреб на себя прошлогодней листвы.

Он собирался поспать, но сон никак не приходил, а до наступления безопасной темноты было еще далеко. Время от времени ему все же удавалось задремать, и тогда Маггот видел тревожные, лихорадочные сны. Ему чудились чьи-то странные фигуры и чужие голоса, которые звали его по имени. Потом ему показалось, что чьи-то острые зубы вгрызаются в его кости и плоть, особенно - в раненую ногу, отрывая маленькие кусочки. Миллионы крошечных когтистых пальцев стучали и скребли по стенам его убежища, и Маггот снова и снова спрашивал себя, где его мать, почему она не несет ему что-нибудь поесть, почему не приходит…

Когда он открыл глаза, снаружи было темно. Моросил мелкий дождь. Какая-то небольшая мохнатая тварь с горящими красными глазами просунулась было в дупло сквозь трещину в коре, но Маггот схватил пучок стрел, чтобы прогнать ее. Когда он взмахнул ими, тварь раздвоилась и превратилась сначала в две твари, потом - в четыре. Только тут Маггот понял, что это и есть те самые порожденные болезнью звери, которые глодали его пышущую жаром плоть изнутри и снаружи, и атаковал врага с мужеством отчаяния. Удары так и сыпались, но число красноглазых тварей не уменьшалось. Звучавшие у него в голове голоса превратились в визгливую скороговорку троллей, которые дразнили Маггота и насмехались над его маленьким ростом и слабыми конечностями.

А потом все прекратилось. Красноглазые твари исчезли, стихли голоса, липкий, жаркий кошмар рассеялся, и Маггот погрузился в благодатные глубины крепкого, здорового сна.

Проснувшись, Маггот обнаружил, что сжимает в руке пучок стрел. Его длинные черные волосы были мокры от пота и липли к лицу, в горле стоял привкус плесени и прели, а все мускулы болели как после тяжелой работы. Маггот почти не отдохнул, но это его не удивило - с тех пор как он забрался в дупло, прошло совсем немного времени (хотя ему и казалось иначе), и солнце еще даже не успело закатиться. Не сразу он сообразил, что это утреннее солнце, что наступил новый день, и он провалялся в беспамятстве как минимум сутки.

Но лихорадка оставила его. Кризис миновал, и Маггот чувствовал себя почти здоровым, хотя и сильно ослабевшим. Выбравшись из дупла, он спустился к реке и напился, а заодно и вымылся, не забывая, впрочем, прислушиваться и поглядывать по сторонам. Снова выбравшись на берег, Маггот занялся своей раной. Кожа вокруг нее покраснела, нога опухла, а из-под засохшей корочки сочился гной. Скрипя зубами от боли, Маггот как мог вычистил рану при помощи наконечника стрелы и снова промыл водой.