Сразу скажу, в лагерь я ехать не хотел. Я бы с радостью остался и дома. Только подумать: в твоём распоряжении трёхкомнатная квартира. На три месяца! Ну, почти на три. Вы бы отказались? Нет, вы скажите, оказались бы, а?
Эх, и красотища!
Но в конце мая мы с Вовкой устроили морской бой, превратив в акваторию Японского моря все 76 квадратных метров полезной жилплощади…
Да, то была потрясающая битва. Армада крейсеров и миноносцев слаженно выдвигалась из гостиной навстречу моей японской эскадре, коварно затаившейся в спальне…
А потом вернулся папа…
Сверкая красными от смущения ушами, он, как мог спасал от гибели пострадавшие этажи. Мама лишь держалась за голову и слабо стонала: соседский евроремонт, которым те и погордиться особенно не успели, пошёл ко дну. Я же отсиживался на чердаке и мрачно смотрел в просвет между перилами.
Вокруг было темно и спокойно. Я пытался забыть горести настоящего и всласть помечтать о будущем. Вот вырасту и стану банкиром. И отхвачу Нобелевскую Премию. Ну, или профессором каким известным. Им тоже иногда дают. Тогда вот здесь прикрутят мраморную плитищу. А на ней золотыми буквищами: «На этом чердаке Камский Егор Ильич преодолевал тяготы и лишения несамостоятельного периода жизни, спасённый от невзгод своими изумительно быстрыми ногами». Так и напишут. Я-то успел убежать. В отличие от адмирала противоборствующей эскадры. Зарёванного Вовку за ухо увёл его отец, пересыпавший речь такими словами, что соседи, открывшие рты для выяснения отношений, быстро захлопнули их обратно и ушли вытирать извёстку, потоками низвергавшуюся по дорогущим немецким обоям.
Вы бы после всего этого оставили двенадцатилетнего мальчишку в меру умного, в меру способного, в меру правдивого, жить одного в трёхкомнатной квартире? Мальчишку, хочу заметить, раскаявшегося и осознавшего неприглядность абсолютно случайного проступка? Практически самостоятельного парня на каких-то жалких два месяца с небольшим хвостиком? Ну, оставили бы? Да я уверен — безоговорочно! К сожалению, мои родители не такие. Их ждали пески Средней Азии, а меня, как оказалось, летний лагерь.
Понятное дело, сначала я опечалился. Восемь утра — подъём. Десять вечера отбой. Построеньица, соревнованьица, смотры строя и песни, концертики… Скукота и никакой личной жизни!
То ли дело дома. Хочешь, книгу читай про Квентина Дорварда, а хочешь — про всадника без головы. Не хочешь читать, так скачи во двор и бегай хоть до одурения. А то прикатит кто-нибудь на велопе из соседнего двора. Тогда и начинается настоящая потеха. Несёшься по самой глубокой луже, а в стороны миллионы брызг. Детишки визжат, старушки ругаются, а старшие пацаны уважительно так в мою сторону поглядывают.
Да чего рассказывать! Вы и сами сообразите, что не то в лагере, не то! Видали, наверное, фильмы про Петрова и Васечкина? Только приедет пионер в лагерь, а ему сразу картинг выдают. Может, и бывало так в пионерских-то лагерях, да всё одно — не верится! А в нашем лагере какой уж картинг: самоката задрипанного не допросишься. Шахматы, да шашки. И в тех по паре фигур с каждой стороны не хватает. Ну, карты ещё. Так стоило ли в лагерь ехать, чтобы всю смену в карты дуться?
Не, первая-то как раз на все сто прошла. Не до карт было. И о заварушке, которая в третью смену приключилась, даже подумать никто не мог. Ребята съехались, что надо. Мы успели три раза в поход сходить на полдня. И даже разочек на лодках покатались. Одним словом, потрясно. Я там всего-то разок и прокололся. И то, когда уже обратно ехали. Да уж, чуть было не опозорился перед всем отрядом.
Директорша нам на линейке говорит, мол, не волнуйтесь, обедать не будем, зато перед посадкой в вагоны каждому вручат кулёк. А в кульке — сухой паёк, яблоки там, конфеты, вафли, печенье, пряники. И ведь не обманула. Перед самой посадкой в вагоны, глядь, воспитатели несутся. А в руках коробки большущие. А в коробках — кульки бумажные, не меньше тридцатника в каждом. Я свой пакет — цап! И ну проверять.
Смотрю, комплект солидный. У бумажного кирпичика обёртка порвалась, а из дыры аккуратная такая стопочка печенек выглядывает. А рядом пачка шоколадных вафель ничуть не меньше. Пряники тоже высовываются. Конфет чуть не двадцать: от «Барбарисок» до «Кара-Кумов». И два яблока сверху. Стоп! Чего-то, думаю, не хватает! Снова шуршу, рукой в пакете шарю. Печенье? Вот оно. Вафли на месте и пряники. Конфет хватает. Яблоки выдали… А где же… А где же сухой паёк?!!!
Читать дальше