Юлия Табурцова - Лабиринт снов

— Прислушиваться дальше, иль ответить? — с придыханием, произнёс Антон по тексту и продолжил издеваться надо мной и Шекспиром (кстати, моим любимым поэтом!) вот сейчас только я его иронию вижу? Каждый в нашей труппе называл его, как хотел — он ни на что не обижался, и только я называла его официально и уважительно Антоном супротив панибратских — «Тоха», «Тошка», «Тошенька», «Энтони» и прочих других слащавых прозвищ широко распространённых в нашей труппе. Максимум, изредка, я могла позволить себе «Антошеньку». И это слово выражало крайнюю степень моего бешенства, после него наш «весёлый моторчик» моментально останавливался.

— Лишь это имя мне желает зла! Ты б был собой, не будучи Монтекки…

На этой фразе я заметила, как лицо моего мучителя изменилось. Антон вдруг поднял руку пытаясь указать на что-то позади меня. Оглянуться не успела…

Проснулась я от запаха табака. Очень крепкого табака, такой даже мой отец не курил. Первое, что я увидела — глаза, рассматривающие меня с интересом и добротой. В серых зрачках плясали озорные золотистые искорки. И ещё — это были знакомые глаза. Я вгляделась в стариковское морщинистое лицо: щеки и лоб загорели, нос лоснился от солнца, кустистые усы смешно пошевеливались над губами, шептавшими под нос какую-то молитву. Как всё странно…

Я окинула взором местность. Природа кругом была великолепная, достойная кисти великих художников. Зрение напрягалось от переизбытка необычной яркости красок, разнообразия оттенков травы и листвы. Небо светилось сочной синевой. Заметив, что я проснулась, дед в шляпе усмехнулся, уселся рядом и запустил руку в недра своих необъятных одежд. Меня посетило déjà vu. Я отстранённо наблюдала за ним и пыталась вспомнить, где я могла его раньше видеть? Ладно, попробуем встать — не получилось. Как оказалось, я завернута в плащ из мягкой и тёплой ткани. Старик безмятежно улыбался, глядя на мои манипуляции и раскуривал трубку. Так вот что он искал. Как они только трубки курят, от них же задохнуться можно?.. Мама, о чём я думаю?! Где я вообще нахожусь? Наверное, растерянность ясно отразилась на моём лице. Дед рассмеялся, и я вспомнила, почему мне так знакома его серая остроконечная шляпа… я этот фильм раз двадцать видела.

— Гендальф, — неуверенно произнесла я, наблюдая за его глазами.

Старик сразу перестал смеяться. Нет, я сошла с ума или начиталась Толкиена. Впрочем, виденное мной в данный момент подтверждало обе версии. Сошла с ума, предварительно начитавшись Толкиена. Как же объяснить то, что я в театральном костюме нахожусь далеко не в городе, судя по всему, а рядом персонаж из детской сказки. Разве подобное возможно? Возникло желание оглянуться в поисках съемочной группы. Никого не было лишь лес и телега, на которой я так и сидела завернутая в плащ. Хотелось рассмеяться и зареветь одновременно. Сдают, нервы, ни к чёрту.

— Вы актёр? — спросила я старика, взяв свои эмоции в руки, выпутываясь из свёртка материи.

Вместо ответа, он нахмурился и снова принялся копаться в складках своего огромного плаща. Отыскав требуемое, старик одобрительно крякнул и протянул мне раскрытую ладонь. Я увидела небольшой камень закрепленный на веревочке, сплетённой из белых тонких нитей похожих на волосы. Дед жестами показал мне, что его надо надеть.

— Теперь мы можем говорить, — удовлетворительно пояснил он, когда камень оказался у меня на шее. — Откуда ты будешь, дитя?

Может я и молода, но ко мне уже давно никто не обращался как к ребёнку. Одно то, что раньше я всех друзей стала самостоятельно зарабатывать и жить отдельно от родителей, давно снискало их уважение.

— Ну, положим, я уже далеко не дитя, — невежливо огрызнулась я.

Старик смутился.

— Однако выговор у тебя… — задумчиво произнёс он.

Я осеклась. Старик, очевидно, меня нашёл, подобрал, укрыл своим плащом, который так пахнет крепким табаком, неизвестно правда, куда меня везут. Стало стыдно. Откуда у меня вообще такие мысли? Я брежу.

— Извините, я давно отвыкла от подобного обращения, — сказала я мягко.

— Оно и видать, — согласился старик.

— С виду зим пятнадцать тебе, стало быть — дитя. Язык мне твой незнаком. Тоща, как эльф и мала как хоббит. Откуда тебе имя моё известно?

Я пожала плечами. Во-первых, мне почти двадцать лет. Хотя, справедливости ради замечу, что всегда выглядела юнее из-за природной худобы, и ростом действительно не вышла: полтора метра в прыжке, даже пива не давали без паспорта. Костя всегда называл меня рахитичной. Но как говорят: маленькая собачка — до старости щенок. Может, поэтому меня сравнили с эльфом.