Сергей Челяев: Ключ от Дерева

Когда идешь Туда – путь всегда кажется длиннее, а дорога полна неожиданностей. Идешь и не знаешь, что ждет тебя за поворотом, и еще неизвестно, кто смотрит тебе вслед. Но даже если тебе повезло и ты прошел весь путь, не успеешь оглянуться, а Конец вдруг становится Началом, и тебе опять надо собираться в Дорогу. Снова неизвестность, и приключениям нет числа, даже если большинство из них ты обойдешь стороной.

Но совсем другое дело, когда ты отправляешься Обратно. Все опушки и полянки кажутся светлее, знакомые тропинки сами появляются из травы и ведут тебя мимо памятных ориентиров и приметных мест, которые запомнились, еще когда шел Туда. А самое главное – ты видишь, как путь твой все время уменьшается, и время от этого бежит быстрее. А если еще есть верный попутчик – за спиной словно вырастают крылья, а ноги сами несут тебя туда, откуда ты когда-то пришел. И путь Обратно всегда короче пути Туда, по крайней мере так повелось на свете.

С этими или какими другими мыслями шел лесными тропинками Ян Дудка по прозвищу Коростель, человек из другой страны. Ореховый прут был ему посохом, в волосах озорничал ветерок, и был он молод, да не слишком. Шел он с войны, дома не был три года и по этой причине торопился, шел ходко и редко отдыхал, благо его длинные ноги не знали устали, за что и получил он свое птичье прозвище. Давно вышел он в путь, и поначалу одиноко было без попутчика, но пригрело солнце, растаял снег в полях – весна отправилась за ним следом. И так торопилась, спешила весна, что догнала солдата на третий день, и дальше они пошли уже вместе по лесам, лугам и полям.

Черный Грач-Господин прилетел на пашню и стал там жить-поживать, червяков подбирать да поджидать своего напарника, Скворца-Хлопотуна. Леса ожили, наполнились голосами всяких пичуг, листья брызнули из почек и скрыли пернатых певцов от посторонних внимательных глаз. А кто умел видеть мелкое в большом, кто предпочитал лес реке или полю, те проснулись, но было им не до птиц, хотя и видели они их в листве, примечали гнезда и домики. Пришло время протаптывать весенние тропки и дорожки, и вылезали из нор все, кто ходил в шерсти и имел когти да зубы. А кто те дорожки заворачивал да направлял, куда вели тропки, бегущие в глубины леса, куда они порой исчезали и откуда вдруг выныривали, словно из-под земли, – то людям было неведомо.

Ян в чащи не углублялся, старался идти просеками да полянами вдоль ручьев, которых с весенним теплом зажурчало великое множество. Но и ручьи порой сворачивали в темные лесные рощи, и тогда он с ними прощался без сожаления. Ночами в небе было солоно от звезд, и Ян жег костры, от которых искры поднимались ввысь, но до сверкающего и холодного мира созвездий и комет им было далеко. Кузнечики и кобылки стрекотали в кронах тополей и лип, удивительными голосами перекликались древесные лягушки, но ни одной из них Ян так и не увидел. Он зачерпывал речной воды, и тонкие льдинки стучали в котелке. В прудах и болотах лягушачьи кавалеры пробовали голоса, усердно раздувая защечные мешки, примеряли яркие разноцветные наряды, не обращая на удивленного солдата никакого внимания. В плесах и омутах плескалась крупная рыба, привлеченная лунным светом, а над ней кучами толклась мошкара, празднуя свои недолгие комариные свадьбы.

По ночам Ян долго сидел у костра из березовых поленьев и, глядя на огонь, вспоминал детство и службу. Дым защищал от укусов комарья, а угли еще долго грели его спящего, превращаясь утром в толстый слой серой золы. Когда отдаешь тепло, сам превращаешься в прах, думал Коростель, а ему всегда было о чем поразмыслить. Иногда он сам себе казался каким-нибудь деревом, а иногда – лесной птицей. С ними его роднила дудочка, которая всегда висела на ремешке в футляре из коры за поясом. Он любил подражать птицам, но когда играл просто так для себя, мелодии всегда получались длинные и замысловатые. Правда, последнее время Дудка играл одни марши и боевые мелодии, под которые его товарищи ходили на ратные дела. Но сейчас лес и так полнился голосами, все вокруг стрекотало, квакало, журчало, а в рощах шелестели листья – это деревья вели нескончаемый ночной разговор на своем древнем языке, слова которого могут разобрать только одинокие лесовики, если рассказы о них не выдумка…

В последние дни Ян продвигался по ночам, а отсыпался днем, когда не так донимали комары.