Дин Кунц - Багровая ведьма

– Я его проучу! – выкрикнула она самой себе.

Будучи красивой, Черин, как ни странно, оставалась одинокой. Она не искала ничьего общества, довольствуясь тем, что давала ей ее магия. Будучи горячей, она изо всех сил старалась казаться бесстрастной и прослыла одной из самых причудливых и холодных гордячек во всем королевстве.

Она остановилась перед котлом с ярко-зеленой жидкостью, поверхность которой отражала ее лицо так же подробно, как самое лучшее зеркало. Это было прекрасное лицо, прелестное лицо. Черные, как полночь, волосы в беспорядке вились вокруг идеально красивого лица, зеленых-презеленых глаз, непокорно вздернутого носика и пухлых, словно наполненных медом губ.

Ее голос метался от ярости до наэлектризованного спокойствия, от острого как бритва ужаса до монотонного завывания ветра.

– Я, Ведьма Глаз-Горы, Багровая Ведьма, Черин, дочь Малгэй, повелеваю тебе показать мне то, что я желаю увидеть.

Она прикрыла свои сияющие, как драгоценные камни, глаза и нахмурила лоб.

Жидкость пошла пузырями, вспенилась и, бурля, стала подниматься к краю котла, прилипая к его бокам, словно намагниченная. Потом пузырьки начали постепенно уменьшаться, и, наконец, поверхность жидкости, успокоившись, снова стала гладкой. Но в ней уже не отражались ни прелестное личико Черин, ни изящный изгиб ее шеи, ни вызывающе высокая грудь. Сейчас по зеленой глади проплывали другие картины...

Черин глядела во все глаза.

И вместо своего отражения видела мужчину и с ним – дракона...

Джейк, подпрыгивая и покачиваясь в такт движениям своего огромного "скакуна", правил им, глубоко вдавливая ноги в толстые бока зверя. Держась обеими руками за высокий роговой гребень, он сидел, глядя вдаль, на другую сторону ущелья. Оттуда, снизу – из того места, где Ледяная Река с плеском падала на Дьявольский Валун и, шипя, взрывалась яростным белым фонтаном, – оттуда, змеясь, поднимался пар. Еще ниже, сужаясь, становясь чище и чуточку потеплее, река продолжала свой бег. За ней, рассеченные трещиной в земле, которую одни Простые называли Чертовой Ухмылкой, а другие – Губами Сатаны, торчали пурпурные скалы, похожие на гнилые зубы. Темные изумрудные леса окружали их, будто опухшие десны. Горы звали к себе, манили. Джейк видел, как облака, белые и пухлые, проплывая между ними, шевелились, словно призрачные пальцы какого-то живого существа, сотканного из тумана. В горах он мог бы найти то, что ему нужно, то, за чем он сюда явился. Он позволил себе немного помечтать об успехе. Наконец – вся филейная часть у него горела и ныла – он соскользнул с гигантской спины своего зверя и стал спускаться, преодолев последние десять футов, отделявших его от земли. Он встряхнул непокорной гривой своих светлых волос и с удовольствием услышал, как клацнули раковины в его ожерелье, свисающем до самого пояса. Он обогнул огромную ногу зверя и сказал:

– Вон там – Лелар.

– При одном упоминании о Леларе меня бросает в дрожь, – сообщил дракон, наклоняя свою огромную голову, венчавшую его гибкую шею.

Зверь посмотрел на горный хребет, щелкнул языком и тяжко вздохнул.

Джейк не отрывал взгляда от гор, перебирая в уме обрывки желаний.

– Разве тебя вообще можно чем-нибудь испугать?

Дракон, которого звали Калилья [1], опять щелкнул своим гигантским розовым языком. Этот звук отдаленно напоминал ружейный выстрел, заглушенный подушкой, которую приставили к стволу.

– Существуют легенды...

– Вот именно. Это только легенды. И больше ничего.

Калилья покачал головой, и легкий ветерок, порожденный этим движением, взъерошил Джейку шевелюру.

– Лелар – это королевство зла. Он всегда был королевством зла, и король Лелар правит им с самого его основания – уже более шестисот лет.

Джейк презрительно хмыкнул и откинул с лица волосы.

– Как это может быть? Даже в этой стране люди не живут так долго.

Он зевнул, потянулся, потом уселся на землю, сложив мускулистые руки на груди и подтянув к себе колени. Его мысли все время возвращались к той ведьме – к тому облаченному в багровое платье чуду с телом богини. Он вспомнил ее стройные ножки, грудь с упругими точеными сосками, которая умещалась в его ладонях. Он вспомнил слабые проклятия ведьмы и пассы, которые она проделывала в попытке его заколдовать, и то, что она желала его так же сильно, как и он ее, – только вот не хотела этого признавать, не хотела отдаться ему и получить наслаждение. Он едва не рассмеялся этим воспоминаниям, но удержался и только тряхнул головой. Ожерелье отозвалось сухим треском.