Андрей Лазарчук - Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I

Мечислав, голый, но с мечом в руках, сидел у стены, уронив голову на грудь. Борода его была в высохшей зеленоватой пене. Руки, ноги, грудь – всё покрывали красные пятна.

Разрубленные в куски уреи валялись на полу и на кровати. Трудно сказать, сколько их здесь было. Из углов шипели ещё живые, искалеченные: без крыла, без челюстей…

Вандо опустился на колени перед Мечиславом.

– Брат, – позвал он мёртвого. – Брат мой…

Он вдруг понял, как много всего ушло с этими смертями. Может быть, больше, чем осталось…

Потом Вандо встал. Подошёл к кровати. Наклонился и поцеловал мёртвую сестру в восковую щёку. Повернулся и вышел.

Кузня

– А что было у мускарей?

– Там было… хорошо. Они очень приветливые… тёплые. Да, тёплые. Ты же помнишь, я тебе рассказывала, как первый раз попала к Диветоху. Помнишь? Я ничего не соображала тогда, а Диветох всё понял, он уже знал к тому времени, кто я… Всё равно я не понимаю, почему он считал себя моим должником…

– Мускари вообще очень своеобразные существа, а Диветох и среди них слыл большим оригиналом. Ты поделилась с ним своей памятью – вот и всё. Он… с чем бы сравнить… бывают люди, которые страстно влюблены в какие-то предметы. Они их собирают, хранят…

– Всего-то?

– Представь себе, да. Ты подарила Диветоху что-то такое, за что он был тебе страшно признателен. Может быть, то горное озеро… Ну, а помимо всего этого… он просто был замечательным человеком.

– Человеком?

– Конечно. Б ольшим человеком, чем многие человекообразные. Много ли стоящих людей попалось нам?

– Много, – сказала Саня упрямо. – Мне – много.

– А что там было ещё?

– Они все относились ко мне, как бабушки и дедушки к единственной внучке. Баловали… знаешь, даже неловко до сих пор…

– Даже передо мной?

– Перед тобой особенно. Боже, какие они были хорошие… А потом прилетели эти, на птицах…

– И только тогда ты подула в дудочку.

– Да. Я вдруг вспомнила о ней. Точнее – я вспомнила, для чего она. Я помню – она иногда начинала играть как бы сама по себе…

– Это я тебя звал. Эх, Ларисса! Всё-таки женщины, даже самые лучшие – чуть-чуть ведьмы.

– Даже не чуть-чуть. Расскажи мне о ней.

– О Лариссе?

– Конечно.

– Что сказать… Она было очень красивая. Всё время, сколько я её помню – она просто светилась красотой. Нас сговорили, когда мне было семь, а ей четыре. Мы знали, что будем мужем и женой, и старались заранее к этому подготовиться. Но очень долго ничего друг к другу не испытывали – кроме дружелюбия. А потом что-то случилось… это была страсть. Недавно подавили мятеж Дедоя, всё лежало в руинах, но люди – выжившие – будто опьянели… Почему-то в такие времена все теряют осторожность. Потеряли и мы. И опекунши Лариссы – к тому времени она была сирота, её опекали две внучатые тётушки, блюстительницы нравов… они узнали о нашей связи. По обычаю это карается смертью девушки.

– Девушки? И только?

– Да. Наши обычаи иногда трудно понять… Могу я не рассказывать дальше?

– Ох, ну, конечно же… А почему ты вспомнил её сейчас?

Алексей помолчал.

– Тогда, у Оракула… когда нас разлучило…

– Да…

– …она пришла ко мне. Как… хранительница судьбы.

– И что…

– Ф-ф… Она пообещала, что поможет нам выйти. Но для этого, как ни смешно, я должен был… как бы сказать правильно… дать что-то вроде клятвы.

– В чём?

– Трудно объяснить.

– Ты попробуй.

– Хорошо, попробую. Примерно так: я выведу тебя, а потом вернусь за нею и попробую ей помочь… – Алексей неслышно выдохнул. Ему удалось почти не солгать. – Её ведь не просто убили тогда. Её сделали Частью.

– Чем?

– Частью. Я не настолько силён в некрономике, чтобы даже самому понять как следует, что это такое. Есть Пустота – мир живых. Есть Целое – туда уходят те, кто просто умер. И есть Части – оставшиеся между Пустотой и Целым. Некоторые – как Железан, например – до срока или до дела. А некоторые – навсегда. Ларисса – навсегда. Если ей не помочь.

– С нею так поступили… только за то, что она любила тебя?

– За то, что она была моей невестой и не соблюла себя. С нею так поступили за то, что она изменила мне…

– Изменила тебе – с тобой же?!

– Да. Если бы мы не были сговорены – то даже в самом худшем случае отделались бы штрафом.

– Какой бред…

– Бред. Старый опасный бред.

– А что ждёт меня?

– Но ведь ты не невеста. Тебя не успели сговорить.

– А должны были?

– Да. Дедой помешал.

– Как много успел наделать этот Дедой… А с кем меня должны были сговорить, не знаешь?