Роберт Сальваторе - Павшая крепость

– Продолжай поиски моего… поиски Кэддерли, – бросил он ей. – Извести меня сразу, как только определишь его местонахождение. В конце концов, у меня есть способы остановить глупого мальчишку прежде, чем он доберется до Замка.

Колдун резко повернулся и вышел, несколько суетливо, но явно обнадеженный, если судить по его подпрыгивающей походке, а Дориген вернулась к кристаллу. Однако она не сразу приступила к наблюдению, а принялась обдумывать свои действия, целью которых было не позволить Абаллистеру отослать ее. Она больше не питала к этому человеку ни любви, ни уважения, хотя он, несомненно, являлся одним из самых могущественных колдунов, которых она когда-либо видела. Но Дориген приняла решение – решение, продиктованное ее желанием благополучно пережить это приключение. Она достаточно хорошо знала себя, чтобы понимать: Кэддерли в эльфийском лесу по-настоящему лишил ее присутствия духа.

Эти мысли привели ее к раздумьям о намерениях Абаллистера касательно его сына. У колдуна есть союзники – рожденные магией монстры, сидящие в клетках где-то в глубине его личных покоев. Все, что Абаллистеру нужно от Дориген, – чтобы она указала путь.

Дориген взглянула на свои распухшие, покалеченные руки, вспомнила случившееся в Шилмисте и то, что Кэддерли, если бы захотел, вполне мог убить ее.

Первый привал они сделали на высоком перевале Снежных Хлопьев, в небольшой нише, защищенной от кусачего зимнего ветра горным склоном. Пока гигантское туловище Вандера не пускало в пещерку хлесткий ветер (холод, казалось, совершенно не тревожил дуплоседа), Айвен и Пайкел быстро разожгли костер. И все же неугомонный сквозняк нашел дорожку и добрался до спутников, так что вскоре даже дворфы поеживались и энергично потирали ладони, держа их над самым огнем. Обычное жалобное «о-о» Пайкела обернулось прерывистым «о-о-о-о», причем в промежутках между звуками стучали его зубы.

Кэддерли, погруженный в размышления, не осознавал всего этого, не осознавал даже того, что его пальцы начали принимать нежно-голубой оттенок. Опустив голову и полуприкрыв глаза, он сидел дальше всех от пламени – разве что Вандер прогуливался вдоль края созданной природой ниши, подбадриваемый «освежающим» ветром, очевидно наслаждаясь его силой – даже щеки великана разрумянились.

– Н-нам н-нужно поспать, – проклацал зубами Айвен, обращаясь непосредственно к ушедшему в себя жрецу.

– Оо-ой, – с готовностью согласился Пайкел.

– Б-будет т-трудновато уснуть в таком холоде, – громко сказала Даника почти в самое ухо Кэддерли.

Четверо товарищей скептически переглянулись и снова уставились на молодого человека. Даника пожала плечами и придвинулась ближе к костру, не прекращая потирать руки, но Айвен, чья тактика всегда была несколько грубовата, подхватил длинный лук Шейли, потянулся над огнем и шлепнул Кэддерли несколько раз древком по макушке.

Юноша поднял взгляд на дворфа:

– Что?

– Мы говорим, здесь слегка холодновато, чтобы спать, – прорычал в ответ Айвен, и клубы пара, вылетающие из его рта вместе с каждым дребезжащим словом, лишь подчеркнули это утверждение.

Кэддерди обвел взглядом, своих дрожащих спутников и, кажется, впервые почувствовал, что и его собственные конечности окоченели.

– Денир защитит нас, – заверил он товарищей и мысленно перелистнул страницы Книги Всеобщей Гармонии, самой священной книги его бога.

Он снова услышал текучий чудесный мотив бесконечной Песни и, вытащив из него относительно простое заклинание, принялся повторять его до тех пор, пока чары не затронули всех его друзей.

– Оо! – воскликнул Пайкел, и на этот раз зубы его не лязгнули ни разу.

Холод исчез: лучшего способа объяснить ощущение, внезапно охватившее каждого при благословенном прикосновении Кэддерли, не было.

– Немало же времени тебе потребовалось, – пробурчал Айвен, все-таки высказывая свое мнение, прежде чем плюхнуться на удобное (по крайней мере, для дворфа) каменное ложе, сунуть ладонь под щеку и закрыть глаза.

Через пару минут дворфы уже вовсю храпели, а вскоре и Шейли тихо уснула, не выпуская из рук свой лук. Кэддерли принял прежнюю позу глубокой задумчивости, и Даника догадалась: что-то глубоко тревожит ее возлюбленного, отгоняя сон, поэтому девушка решила на всякий случай понаблюдать за ним, взяв на себя добровольную вахту.

Она, конечно, хотела, чтобы Кэддерли сам открылся ей, сам начал разговор, в котором нуждался. Однако Даника знала его слишком хорошо, чтобы действительно ожидать откровений, и понимала, что Кэддерли может сидеть вот так, размышляя, долгие часы, даже дни.