Абрахам Меррит - Тень, ползи!

Я решил выиграть время.

– После еды, – сказал я.

Во время завтрака он молчал; но когда я поднимал взгляд, он смотрел на меня. Казалось, он о чем-то напряженно думает. Я пытался извлечь палку из колеса своих рассуждений. Удивление и гнев при виде блюда кажутся искренними. Но в таком случае не он поставил блюдо у моей кровати. Поэтому не он хочет, чтобы, проснувшись, я вспомнил – сон или реальность.

Значит Дахут. Но почему она хочет, чтобы я вспомнил, если ее отец этого не хочет? Единственный ответ – между ними конфликт. Но может быть и другая причина. Я был очень высокого мнения об уме де Кераделя. Не думаю, чтобы он стал спрашивать у меня то, что сам уже знает. По крайней мере не без причины. Означает ли его вопрос, что он не принимал участия в вызове Собирателя? Что никаких жертвоприношений не было… что все это иллюзия… и что не он создал эту иллюзию?

Что все это работа одной Дахут?

Но погоди! Не означает ли это также, что зеленая жидкость предназначалась для того, чтобы я все забыл? И что по какой-то причине у меня оказался частичный иммунитет против нее? И теперь де Керадель хочет понять, до какого предела простирается этот иммунитет… сравнить мои воспоминания с действительностью?

Но остается блюдо; и дважды я видел страх в его глазах, когда к нему обращалась Дахут… все-таки между ними трещина… и мне нужно этим воспользоваться.

А может, кто-то другой, не Дахут, поместил блюдо рядом со мной?

Я вспомнил голос Ральстона, перешедший в жужжание мухи. Услышал, как Дик кричит мне:

– Берегись, берегись Дахут… освободи от Собирателя, Алан.

В комнате потемнело, как будто дождевые тучи спустились еще ниже, все заполнили тени.

Я сказал:

– Отпустите слуг, де Керадель. Я вам расскажу.

Я рассказал. Он слушал не прерывая, с неизменным выражением лица, бледные глаза время от времени поглядывали в окно, потом смотрел на меня. Когда я кончил, он с улыбкой спросил:

– Вы считаете это сном… или реальностью?

– Но вот это… – я указал на блюдо.

Он взял его и задумчиво стал рассматривать. Сказал:

– Предположим для начала, что ваш опыт реален. При этом я оказываюсь колдуном, волшебником, жрецом ада. И вас я не люблю. Не только не люблю, но и не доверяю вам. Меня не обманула ваша готовность участвовать в наших делах и целях. Я знаю, что вы пришли сюда только от страха перед тем, что может случиться с вашими друзьями. Короче, я знаю все о взаимоотношениях моей дочери с вами и о том, что из этого следует. Я мог бы… избавиться от вас. Очень легко. И избавился бы, если бы не одно препятствие. Любовь моей дочери к вам.

– Обращаясь к воспоминаниям ее далекого предка из Иса, превращая ее в древнюю Дахут, я, очевидно, не мог пользоваться только избранными воспоминаниями. Для моих целей они должны быть полными. Я должен восстановить их все. К несчастью, в их числе и владыка Карнака. К еще большему несчастью, она встретилась с вами, чьим отдаленным предком является все тот же владыка Карнака. Ваше уничтожение означало бы необходимость полностью перестраивать все мои планы. И это привело бы ее в ярость. Она стал бы мои врагом. Поэтому вы – не прекратили существовать. Ясно?

– Абсолютно, – сказал я.

– Далее – по-прежнему предполагая, что я именно тот, кем кажусь вам,

– что я должен предпринять? Очевидно, сделать вас particeps criminis, соучастником преступления. Вы не сможете разоблачить меня, не разоблачив тем самым и себя. Я даю вам некий напиток, который уничтожает ваши предубеждения относительно того и этого, устраняет ограничения. Вы становитесь particeps criminis. И теперь бессильны разоблачить меня, если сами не хотите получить петлю на шею. Несомненно, – вежливо заметил он, – все эти соображения приходили вам в голову.

– Действительно, – согласился я. – Но я хотел бы задать вам несколько вопросов, вам в роли колдуна, волшебника, жреца ада, вымышленной или реальной.

– Спрашивайте.

– Вы были причиной смерти Ральстона?

– Нет, – ответил он. – Это моя дочь. Она приказывает теням.

– Но была ли тень, шептавшая ему о смерти… реальной?

– Достаточно реальной, чтобы вызвать его смерть.

– Вы начинаете говорить двусмысленно. Я спросил, реальна ли она.

Он улыбнулся.

– Есть доказательства, что он в это верил.

– А остальные трое?

– Тоже считали реальностью. Именно неожиданное установление доктором Беннетом связи между этими четырьмя случаями вызвало наш визит к доктору Лоуэллу… исключительно неудачный визит, поскольку, как я уже заметил, там она встретила вас. Конечно, по-прежнему допуская, что я колдун и злодей, Карнак.