Андрэ Нортон - Зов Лиры [Руки Лира]

Рифт лежал в развалинах. Эта страна была опустошена не только огнём и мечами захватчиков, но и мощью чёрного колдовства. Над ней непрестанно клубились серые тучи, и прорывавшийся изредка солнечный луч не мог подарить бесплодной земле достаточно тепла и света, чтобы здесь снова возродилась жизнь. Угрюмая, бурная река рассекала Рифт на две почти равные части. Шелестящие остовы мёртвого тростника скрывали очертания её берегов. Испепелённый, разрушенный край.

Но кое-что сохранилось до сих пор — полуразваленный каменный фундамент некогда процветавшего, хотя и небольшого поместья. Фруктовые сады превратились в ровные площадки, утыканные обугленными, выгоревшими изнутри стволами деревьев.

К северу виднелись обе Высоты Аскада — казалось, что горная гряда когда-то была разрублена напополам неким чудовищным мечом. В давние времена там проходил Великий Высотный путь, но во время последней битвы неизвестно по чьему повелению горы сдвинулись, погребая под лавиной камней людей и животных, и древняя дорога перестала существовать.

С запада громоздились скалы, утёсы, обрывы, ущелья и пики — дикая и неприветливая местность, которую человеку, может быть, никогда не суждено покорить и освоить. На востоке возвышалась ещё одна гряда Высот, когда-то легко проходимая, но сейчас превратившаяся в неприступную каменную твердыню, стерегущую подходы к Рифту. К югу… Вышло так, что разлом на Высотном пути отвёл поток из русла реки. Вода устремилась в провал, и все земли, лежащие дальше к югу, оказались без животворной влаги и стали пустыней — смертельной ловушкой для путешественников.

Она ждала с самого рассвета. Сухая, костлявая женщина в штопаном-перештопанном платье, посеревшем от грязи и от времени. Выстирать его дочиста было невозможно, как нельзя добела отмыть серые камни, среди которых пряталась хозяйка этого ветхого одеяния.

Над Рифтом прошелестел лёгкий ветерок, не принеся с собой даже слабого запаха зелени и жизни, — только застарелую вонь смерти и давно угасшего пламени. Ветер захлопал отброшенным на плечи женщины капюшоном, разметал её седые волосы, небрежно подрезанные ножом. Волосы упали на запылённое, бронзовое от загара лицо, и женщина нетерпеливо отвела их рукой.

Красотой она не отличалась — не нос, а клюв хищной птицы, глубоко посаженные глаза и узкая щель рта с тонкими, строго поджатыми губами. И всё же в этом истощённом теле теплились целеустремлённость и сильная воля — последняя искра жизни во всём Рифте.

С самых первых лучей солнца женщина, не отводя пристального взгляда, смотрела на север, изучая местность не только глазами, но и внутренним зрением. Её губы сжались ещё крепче. Да! Она ждала долго, очень долго и наконец дождалась!

Минуту спустя из чёрного зева бывшего Высотного пути, за которым начинался перевал Аскад, вынырнули чёрные точки. На солдат не похоже…

Та, которая в давние времена, когда Рифт кипел жизнью, звалась Дрин, впилась побелевшими пальцами в плетёную тесьму, служившую ей поясом. Потом провела языком по сухим губам. Пора…

Когда процессия подошла ближе, спускаясь по склону горы, Дрин быстро втиснулась в щель между двумя вертикальными валунами. Набросив капюшон на голову, она прижалась к серым камням и замерла. Никто не смог бы заметить на фоне камней невзрачную фигурку в запылённой одежде, разве что самый зоркий и внимательный наблюдатель.

Нош устало пошатывалась при каждом шаге. Она равнодушно подумала, что скоро упадёт. А Илды уже не было рядом, и никто не протянет ей руку, никто не поможет подняться. Нош всхлипнула, но на слезы не хватило сил. Она смотрела прямо перед собой, но не видела двоих детей, уныло бредущих впереди. У девушки перед глазами стояло видение, которое потрясло её этим утром, — грязные, окровавленные клочья волос.

Должно быть, Илда высвободилась из сонных объятий Нош, выскользнула из-под их общего одеяла и вышла за пределы стоянки, чтобы облегчиться. Во время последнего перехода её постоянно мучили колики в животе. А потом, когда Нош очнулась под вздохи и стоны просыпающегося лагеря… Болотные волки обнаружили, что жалкая горстка путников может быть лёгкой добычей, и этой ночью устроили кровавый пир.

Они были детьми, все до одного, в этой безнадёжно шагающей в никуда шеренге. Когда-то, Нош уже не помнила, как давно это случилось, их собрали всех вместе, дали еду и кров… её желудок сжался при воспоминании о еде… Так Нош повстречалась с Илдой и, как рано или поздно происходит с детьми, они подружились.