Фуюми Оно - Бог моря на востоке, океан на западе

В любом случае, маловероятно, что правитель мог позабыть инцидент, случившийся в самый разгар торжества. Казнь подданного, приведённая в исполнение вскоре после коронации, должна была заставить министров вспомнить о тирании императора Кёо. Это непременно умерило бы их пьянящую радость.

По крайней мере, Итан надеялся, что эта дерзкая выходка не пройдёт бесследно для этих глупых пирушников.

Он посмотрел на императора. Император взглянул на него. На какое время в воздухе повисло напряжение. Все присутствовавшие замерли вокруг них словно статуи.

Император первым сдвинулся с места. Он сошёл с трона, поднял данные переписи, стряхнул с них пыль и сказал с улыбкой, кивнув в сторону Итана:

– Я ознакомлюсь с ними.

Итан уставился на это в изумлённом неверии, в то время как стражники силой выводили его из зала. После этого Дайшито (министра земли) сместили с должности.

Он покорно вернулся домой и ожидал решения суда под домашним арестом.

Он не имел намерений сбегать. Кроме того, с удвоенным количеством стражников, размещённых у главных ворот, это было и невозможно. Он находился под стражей пять дней. На шестой в его дверь постучался посланник из императорского дворца и озвучил вердикт: его восстановили в должности и назначили Суйдзин.

Когда удивлённый Итан вернулся в императорский дворец, чтобы выразить свою благодарность, император сказал с ухмылкой:

– А вот и самый безрассудный человек!

С тех пор за ним закрепилось это прозвище.

– В то время я работал простым чиновником. До меня дошли слухи, и я любой ценой желал оказаться там.

На лице Сюко вспыхнула заинтригованная улыбка, обескуражившая Итана. Однако если другие находили эту историю интересной, ему самому было не до смеха. Он действительно думал, что его казнят.

Разумеется, сперва Итан был полон уважения к императору и не выражал ни капли недовольства. Но этот запас преданности был моментально исчерпан, поскольку он оказался не тем человеком, который заслуживал восхищения. Как он мог преклоняться перед императором, который играл в азартные игры и часами прохлаждался вместо того, чтобы заниматься государственными делами.

– Честно говоря, теперь я сожалею о том, что так быстро купился на его великодушие. Он не великодушный, а ленивый.

– Итан, возможно, тебе стоит немного больше следить за своим языком. Хорошие манеры и проявление должного уважения сотворят чудеса для твоего спокойствия.

Итан взглянул на Сюко:

– Да уж, кто бы говорил.

Изначально Сюко служил мелким чиновником в министерстве Весны и был приставлен к Найши, императорскому писарю. Во время инспекционного осмотра он непосредственно обратился к императору:

– Мы работаем над вашим посмертным именем. И сейчас обдумываем, как будет лучше: процветающий государь или разрушитель. Вы воздвигнете Эн из пепла или вновь сожжёте его дотла?

Когда Итан напомнил ему об этом, Сюко еле заметно улыбнулся:

– Я лишь притворялся добропорядочный министром. Похоже, что здесь это самый лучший способ продвинуться по службе.

– Эта отговорка со мной не сработает. Это был третий день после коронации, и я всё ещё находился под домашним арестом.

– А? Должно быть, в старости моя память меня подводит.

Итан недовольно посмотрел на чопорную гримасу Сюко. Несмотря на моложавые лица чиновников, их истинный возраст говорил о том, что они оба хорошо в годах.

– Что ж, теперь этот мелкий чиновник – императорский магистрат. Слава богам, его величество – великодушный человек.

– Мне не нравится никакое из имён, – ответил в свою очередь император.

Между дерзостью Сюко и нетерпимостью Итана было много общего. Сюко также понимал, что подвергает опасности свою жизнь. Поскольку он не был даже министром, а всего лишь мелким гражданским служащим, нанятым в качестве личного помощника Найши. Непосредственное обращение к императору считалось непростительным оскорблением. Он мог быть обезглавлен на месте.

Вместо этого император нахмурился и сказал:

– Нет в обоих случаях. Не могу представить, что меня будут соотносить со столь прозаичным именем.

– Э? – только и смог ответить Сюко.

Император пристально на него посмотрел:

– С твоим литературным талантом это большее, что ты, выдающийся писарь, смог придумать? По крайней мере, предложи что-нибудь более остроумное.

– Хм… э… конечно.

– Это заставляет меня задуматься, действительно ли ты подходишь на роль писаря.