Брайан Стэблфорд: Империя страха [Империя вампиров]

Эдмунд поклоном показал, что согласен: конечно, это был приказ, а не приглашение. Прошел вперед, открыл дверь, леди Кармилла вышла. Ее лицо было непроницаемым.

После ухода Кармиллы будто какая-то пружина распрямилась, освободив его. Он подумал, что его жизнь была в опасности, но эта мысль не взволновала.

«Это даже не мое изобретение, – думал он сердито. – После многих лет тщательных поисков, стремления раскрыть их секрет меня даже не считают опасным?

Хотя у меня и есть прибор, но это же не я его придумал! Или они смотрят теперь иначе на наши ранние попытки, на магию Эрла Нортумберлендского и решили следить за всеми друзьями Фрэнсиса Бэкона?»

Ноэл тщательно раскладывал по местам показанные пробы. Он так делал уже на протяжении нескольких недель, с тех пор как начал помогать Эдмунду в работе. Как сказала Кармилла, Ноэл был очень похож на отца, хотя не сравнялся с ним ни ростом, ни пытливостью и изобретательностью, которые выделяли Эдмунда среди других.

«Увы, – подумал Эдмунд, – я надеялся, что однажды я раскрою тебе причину моих поисков. Но сейчас, вероятно, мне придется отправить тебя подальше и доверить другому попечителю».

Вслух он произнес:

– Будь осторожен, сын. Стекло хрупко, его края остры: можно пораниться, если будешь неловким.

Опустились вечерние сумерки, Эдмунд зажег свечу на полке, сел, глядя на дрожащее пламя. Затем открыл книгу Антонио Нери «Арте Витрариа», рассказавшую Европе о тайнах венецианских мастеров стекольных дел, но не мог вдуматься в текст. Отложив книгу, наполнил бокал темным вином и не заметил, как вошел Ноэл. Когда юноша поставил рядом кресло и сел, Эдмунд протянул ему штоф. Ноэл взял, явно удивившись, нашел бокал, наполнил его и аккуратно отпил.

– Как, я уже достаточно большой, чтобы пить с тобой вино? – спросил Ноэл с легкой горечью в голосе.

– Ты достаточно большой, – заверил Эдмунд нарочито ласково. – Не злоупотребляй только и не пей в одиночестве, советую тебе как отец.

Ноэл потянулся через стол, чтобы дотронуться до микроскопа тонкими пальцами. Нечасто приходилось слышать отеческие советы. Эдмунд считал необходимым держать его подальше от опасных мыслей и неверных поступков.

– Чего ты опасаешься? – спросил Ноэл, подражая тону отца, стараясь говорить не как ребенок с отцом, а на равных.

Эдмунд вздохнул:

– Я думаю, что ты и для этого достаточно взрослый.

– Наверно, ты должен мне сказать.

Эдмунд взглянул на сверкающий медью прибор:

– Мне кажется, что такой прибор следовало держать в тайне, хотя бы на время. Один сметливый мастер, итальянец, как я осмелюсь предположить, желая ублажить вампиров – мужчин и женщин, – выставил свое изобретение – гордый как петух, – чтобы услышать их аплодисменты. Конечно, эту штуку рано или поздно все равно бы открыли. Такой секрет нельзя хранить долго, тем более что все эти линзы сейчас вошли в моду.

– Ты будешь рад очкам, когда глаза начнут слабеть, – сказал Ноэл. – В любом случае не вижу зла в новой забаве.

Эдмунд улыбнулся.

– Новые забавы, – хмыкнул он. – Часы для определения времени, жернова для перемалывания пшеницы, линзы для усиления зрения. Токарные станки – вытачивать винты, монетные прессы – чеканить богатство империи. Все делают простые ремесленники, чтобы ублажить хозяев. Кажется, нам удалось убедить вампиров, каким умным может быть человек и сколько еще можно узнать кроме того, что написано в мифах Греции и Рима.

– Ты думаешь, что вампиры начинают страшиться нас?

Эдмунд плеснул вина из штофа и протянул сыну опять.

– Они поддерживали науку, потому что считали ее простым развлечением, отвлекающим нашу энергию от обид и мятежных мыслей. Они не подозревали о плодах, которые стали собирать наши ученые. Великие перемены преображают мир, перемены, выкованные искусством и изобретательностью. Но империя бессмертных любит постоянство. Вампиры не верят в новое, как только оно выходит за рамки простой новинки. Да, это точно, вампиры начинают нервничать.

– Но простые смертные, беззащитные перед болью, болезнями и ранами, никогда не смогут угрожать их царству.

– Их правление покоится на страхе и предрассудках, – спокойно сказал Эдмунд. – Конечно, они долгожители и лишь немного страдают от болезней, смертельных для нас, у них есть волшебные силы восстановления. Но они не неуязвимы. Их империя более ненадежна, чем они рискуют признать. После сотен лет борьбы вампирам не удалось навязать свое господство магометанам.