Карен Линч - Непреклонность

– Надеюсь, ты будешь более осторожен в следующий раз, когда увидишь того старого кота, – сказала я ему, как только встала и стряхнула грязь с джинсов.

Я надела рукавицы и направилась через маленький парк, расположенный в конце нашей улицы. Небосвод был тяжёлым с серыми облаками, и я могла почувствовать витавший в воздухе запах снега. Если на этот раз выпадет достаточно много снега, папочка обещал отвезти меня покататься с гор. Я ускорила свой темп и заторопилась домой.

Уже на полпути вниз по нашей улице, я смогла расслышать, как бассет-хаунд наших соседей, по кличке Чарли, заливался лаем, и я стала гадать, что же так могло его расстроить. Чарли был старым псом, и он уже давно не лаял ни на белок, ни на котов. Когда я добралась до соседского дома, то обогнула их задний двор, желая выяснить причину, заставившую Чарли так сильно шуметь. Для меня оказалось неожиданностью обнаружить, что он изо всех сил натянул свою цепь, гавкая и воя в сторону нашего заднего двора. Что-то в том, как поднялась дыбом шерсть на его загривке, заставило волосы на моем затылке приподняться.

Попятившись назад, я вернулась на улицу и подбежала к парадной двери нашего дома.

– Папочка, мне кажется, что-то не так с Чарли, – выкрикнула я, открыв дверь. Я бросила рукавицы и шапку на банкетку в прихожей: – Папочка? – окликнула я вновь.

Ответа не последовало.

Где же он? Дом был наполнен ароматом тушеного мяса, поэтому он должен быть здесь. Он никогда бы не оставил включённой кухонную плиту.

У меня появилось нехорошее предчувствие. Потом я ощутила холодный сквозняк, тянувшийся вглубь по коридору. Должно быть, он вышел на задний двор, с целью выяснить, почему Чарли гавкал, и оставил дверь приоткрытой. Я покачала головой. Он всегда ругал меня за это.

Непосредственно перед тем, как войти в кухню, я почувствовала запах – это был тёплый медный запах, от которого ёкнуло в моём животе, а мой пульс ускорился. Из меня вырвался вопль, как только я шагнула внутрь и увидела кровавые брызги на белых шкафах и дорожку крови, которая исчезала за порогом открытой двери.

Страх вспыхнул у меня в груди.

– Папочка! – закричала я, выскочив за дверь.

Мои ботинки резко занесло на скользкой крови, и, не удержав равновесия, я упала через дверной проём, жёстко приземлившись на руки и колени на пороге чёрного хода. Я подняла голову и увидела окровавленные ступеньки, сломанные перила и...

– Нет!

Я безумно ползла к телу, лежавшему на нижней ступени лестницы; его любимая синяя рубашка была разодрана в клочья и окровавлена. И тогда я почувствовала это – ужасающее ощущение утекающей жизни.

– Нет, папочка, нет!

Я бросилась на него, умоляя его остаться со мной, в то время как изливала в него всю свою силу до тех пор, пока уже нечего было отдавать. Этого было недостаточно. Его зелёные глаза устремили свой невидящий взор в серое небо, когда первые снежинки коснулись его опустошённого лица.

– Нет!

Я проснулась с криком и бездумно уставилась в темноту, моё сердце гулко билось о грудную клетку. Протянув дрожавшую руку, я вытерла слёзы со щёк и откинула влажные волосы с лица. Я пролежала так несколько минут, пока мой сердечный ритм не восстановился до нормального, и последние фрагменты сна не покинули меня.

Штора развевалась, привлекая мой взор к бледному свету, льющемуся через окно. Вдалеке в бухте звонкий звук издавал буй, а ближе к берегу свистела морская выдра. Умиротворенная знакомыми звуками, я скинула с себя одеяло и подошла к окну, чтобы открыть его ещё шире, позволив холодному утреннему воздуху наполнить комнату. Я сделала глубокий успокаивающий вдох океанского воздуха, пока слушала приглушённые звуки бухты, и позволила себе поразмышлять о сне.

В самом начале ночные кошмары являлись мне каждую ночь; это было всё тоже парализующее видение, которое вырывало меня из сна, в ужасе кричавшую. Время от времени Нейт пытался убедить меня рассказать ему о сне, поговорить о том, через что я прошла, но говорить об ужасе вслух и вновь пережить те моменты, было нестерпимо.

Я видела отчеты полиции. Наш сосед сообщил о нарушении общественного порядка, и когда полиция отреагировала на вызов, они нашли меня, лежавшей поверх тела отца, нас обоих занесло снегом. Сначала они подумали, что я тоже была мертва, пока один из полицейских не проверил и не обнаружил у меня пульс. Детский психолог, который оценивала моё душевное состояние позже, сказала, что я страдала от "тяжелой психологической травмы, став свидетелем жестокого убийства отца". Она порекомендовала провести несколько недель в детском психиатрическом отделении.