Дмитрий Казаков - Сердце Пламени

— Вот, у одного из разбойников снял, — проговорил гном хвастливо. — Знаешь, что это такое?

— Конечно. «Жало милосердия», — сам Олен не имел дела с клинком, предназначенным для того, чтобы добить поверженного врага в латах. Но предки-императоры использовали его по назначению не раз.

— О, точно! Можно будет продать. Стоит такая штука немало. Еще я добыл три кошелька, пара цехинов в них наберется. А то твоя девица жаловалась, что денег у нее не осталось.

— Она не мо…

Дверь каюты открылась, в нее заглянула Саттия.

— Совещание мародеров? — поинтересовалась она. — Я бы попросила вас выйти, поскольку собираюсь раздеться и лечь спать…

— Как скажешь, — Олен поднялся. Гундихар засунул кинжал в золоченые ножны и закинул на койку. Они вышли в коридор и ждали там в темноте, пока из каюты не донесся окрик «Можно!».

Олен первым зашел внутрь, за ним шмыгнул Рыжий и устроился у отвернувшейся к стене девушки в ногах.

— Где там Бенеша носит? — спросил гном, подходя к столу. — Тушить свет или подождать?

— Туши, — сонно ответила Саттия. — Он сказал, что собирается смотреть на эти… звезды, чтобы что-то там прозревать…

Забравшись под одеяло, Олен услышал, как звякнул стеклянный колпак лампы. В каюте стало темно. Когда Гундихар улегся и перестал возиться, то стал слышен мерный шорох воды под днищем, поскрипывание досок обшивки и равномерное сопение спящего оцилана.

Вслушиваясь в эти звуки, Олен закрыл глаза и… оказался на ярко освещенной равнине.

Исходящий от низкого неба свет, багровый и очень неприятный, бил в лицо. Висящие в зените сизые тучи не двигались, и походили на перекошенные, свирепые морды неведомых чудовищ.

Черная почва под ногами была твердой и гладкой, словно камень. Из нее торчали бурые столбы с пирамидальными вершинами. На них виднелись колышущиеся отростки, напоминавшие уродливые, сочащиеся белым гноем лепестки. Воздух от зноя казался шершавым, как точильный камень, от него першило во рту. Каждый вдох обжигал горло и легкие.

Громадный дом из камней располагался на том же месте, что и в прошлый раз, только выглядел много солиднее. К небу возносились башенки с бойницами, в окнах полыхало оранжевое пламя. Иногда оно вырывалось через щели в крыше, и тогда над строением расцветали огненные хризантемы…

Жара была такой, что любое движение сопровождалось болью. Олен чувствовал, как поджаривается, словно поросенок на вертеле. Пот выступал и мгновенно высыхал, оставляя корочку соли.

«Ты погибнешь, умрешь тут. Сгинешь. Пропадешь, — зашептал в уши назойливый голос. — Смерть будет долгой и жуткой. Сначала облезет кожа, затем обгорит плоть. А ты будешь все это чувствовать. Но можно спастись. Возьми меч и ударь, сруби столбы. Когда покончишь с ними, пойди вон к тому дому и разнеси его на кусочки. И тогда тебе станет холодно, ты выживешь…».

Но осознание того, что так делать ни в коем случае нельзя, оказалось еще более острым, чем в прошлый раз. Олен закрыл глаза и терпел, погрузившись в воспоминания тех жизней, которыми никогда не жил. Передумывал чужие мысли, видел места, в каких не бывал. Зной усиливался, от него ломило зубы и жгло тело, от пяток до макушки, сердце то и дело сбивалось с ритма.

А затем яркая вспышка проникла под опущенные веки. Олен понял, что лежит в каюте мокрый от пота, и что кто-то довольно настойчиво трясет его за плечо.

— Эй? — голос Саттии был полон тревоги. — Ты так хрипел… Ничего не случилось?

— Все нормально… — он открыл глаза и попытался улыбнуться. Судя по тому, как нахмурилась девушка, улыбка вышла хреновая. — Это только сон…

Через крохотное оконце в стене каюты проникал дневной свет, корабль слегка покачивался.

— Сон? Да ну? — Саттия прищурилась. — Опять видения у тебя начались, что ли?

Олен кивнул.

— Эй, голубки, хватит ворковать, — донесся сверху сердитый голос Гундихара. — Тут, между прочим, роданы спят!

— Выходи на палубу. Там поговорим, — шепнула она и ускользнула за дверь, оставив пряный запах, тот самый, который Олен уловил во время их первой встречи.

Поднялся он с трудом, преодолевая сопротивление окаменевших мускулов. Натянул штаны, надел колет, затянул поверх него пояс. Подумав, взял меч, погладил Рыжего, раскинувшегося на койке Саттии, и вышел в коридор. У лестницы столкнулся с только что спустившимся матросом.

— Утро доброе, мессен, — поприветствовал тот пассажира. — Не спится?

— Спится, да еще как. А ты после ночной вахты?