Урсула Ле Гуин - Толкователи

Сати слышала, как звучит ее голос: он был таким же ровным и бесцветным, каким только что был у Яры.

— Они использовали даже беспилотные самолеты-бомбардировщики, которыми можно управлять на расстоянии. И посылали их издалека, например из Дакоты. Эти самолеты они прятали в особых шахтах под землей, а потом всего лишь нажимали на кнопку, и эти самолеты сбрасывали бомбы на мирные города. В тот раз они разбомбили наш колледж, городскую библиотеку, многие жилые дома в центре… Погибли тысячи людей. Подобные вещи постоянно случались в период Священных Войн. Пао просто оказалась одной из многих. Многих погибших. Просто еще одна девушка, еще один невинный человек, попавший под бомбы. И меня рядом с нею не было! Я только слышала рев бомбардировщиков…

Горло опять стиснула болезненная судорога, но так было всегда, стоило ей вспомнить тот день. И так будет всегда. И никуда ей от этого не деться. Некоторое время она не могла произнести больше ни слова.

— Ваши родители погибли? — тихо спросил Яра. Сати была тронута этим вопросом. Благодаря ему она вновь оказалась в той временной точке, где уже способна была отвечать.

— Нет, — сказала она. — У них все обошлось. Я потом к ним и переехала. А потом снова улетела в Чили.

Они еще немного посидели в молчании. В глубокой тиши этой Горы, в этих пещерах, полных жизни. Сати чувствовала себя смертельно усталой, выпотрошенной. По землистому цвету лица Яры и по его судорожно стиснутым рукам было заметно, что он тоже очень устал и измучен болью в позвоночнике, непрерывно терзавшей его. На сей раз молчание, которое хранили оба, казалось Сати после всего сказанного вполне заслуженной благодатью.

Прошло немало времени, прежде чем снаружи послышались голоса людей и Сати вынырнула наконец из своих раздумий.

Она различила среди прочих голосов голос Одиедина, и он действительно вскоре окликнул раненого, не заходя в палатку:

— Яра, ты как там?

— Входи, входи, — сказал Яра, и Сати откинула полог.

— Ax! — Одиедин, казалось, был немного удивлен. В слабом свете фонаря его темное лицо с высокими скулами и внимательно глядящими из-под густых бровей глазами казалось маской довольно симпатичного гоблина.

— Мы с Ярой беседовали, — пояснила Сати, выныривая из палатки и с наслаждением распрямляя спину.

— Вы уже закончили? А то нам нужно гимнастикой позаниматься. — И Одиедин опустился на колени, собираясь уже заползти в палатку.

— Он скоро сможет встать? — поспешно спросила у него Сати.

— Пользоваться костылями ему пока вредно… Да и трудно из-за поврежденного позвоночника, — как-то неопределенно ответил Одиедин. — И некоторые порванные мышцы и сухожилия тоже не успели восстановиться. Но мы над этим работаем.

И он исчез в палатке.

Сати уже пошла было прочь, однако вернулась и снова заглянула в палатку. Было бы ошибкой уйти, не сказав на прощанье ни слова после такого разговора!

— Завтра я опять приду, Яра, — сказала она. Он что-то тихо ответил, и она, опустив полог, немного постояла, оглядывая пещеру. В слабом отблеске света, сочившегося из-под соседних палаток, она лишь с огромным трудом различала на темной задней стене очертания Древа, лишь слабо поблескивали два-три маленьких самоцвета в его Листве.

В этой пещере был выход наружу; он находился недалеко от палатки Яры. Нужно было лишь пройти через небольшую пещерку и по короткому коридору выбраться наружу; к сожалению, выход представлял собой такую низкую арку, что приходилось ползти на четвереньках.

Но Сати все же направилась именно туда; выползла из пещеры и решила немного постоять на каменном выступе, сразу надев темные очки и ожидая, что в глаза ей ударит слепящее солнце. Но солнце, которое уже с середины дня скрывалось за плечом Силонг, теперь, видимо, почти село, и свет вокруг был мягкий, рассеянный с легким фиолетовым оттенком. За эти несколько часов успел выпасть пушистый снежок. Широкий полукруг горного амфитеатра казался сценой, когда на нее смотришь от задних кулис; белый снег был абсолютно девственным, ни одного следа до самых внешних границ амфитеатра. Здесь, под прикрытием Силонг, ветер совсем не чувствовался, но за пределами амфитеатра, метрах в ста от того места, где стояла Сати, порывы ветра то и дело вздымали снежную пелену, и она, не зная покоя и свиваясь в легкие белые вихри, парила над землей.

Сати только раз ходила туда, к дальней границе амфитеатра, кончавшейся отвесным утесом, чуть нависавшим над пропастью глубиной по крайней мере в милю. У Сати даже голова закружилась, когда она стояла на краю этого утеса, а ветер предательски подталкивал ее к краю.