Урсула Ле Гуин - Толкователи

— Я действительно хочу научиться делать эти упражнения. Они просто прекрасны! И у меня такое ощущение, что в них есть некий скрытый смысл…

Изиэзи не отвечала.

— А может быть, — продолжала Сати, — у вас есть книга, в которой эти упражнения описаны? Я бы с удовольствием потренировалась. — Ее вопрос, она это чувствовала, звучал одновременно и до смешного осторожно, и до неприличия грубо.

Изиэзи лишь молча обвела рукой свою гостиную: стандартный неовизор тупо глядел на них из угла; рядом с ним были стопкой сложены видеокассеты, издаваемые Корпорацией в дополнение к учебным пособиям, комплект которых каждый год выдавался заново; все это порой доставлялось просто к дверям — поток общеобразовательной информации, полной предостережений и разнообразных лозунгов и призывов. Служащих и учащихся часто подвергали различным проверкам, экзаменуя по материалу, содержащемуся на этих кассетах, для чего довольно регулярно устраивались специальные сессии — порой прямо на рабочих местах — в учреждениях и учебных заведениях. «Болезнь не извиняет невежества!» — вещал хорошо поставленным, «корпоративным» голосом диктор, например, в телепередаче для больниц, предлагая госпитализированным чиновникам «в свободное время» заняться, скажем, отливкой пластиковых форм. «Здоровье — это работа, а работа — это здоровье?» — пел хор на видеокассете под названием «Труд с большой буквы». Большая часть литературы, которую Сати удалось изучить, состояла из дидактических отрывков художественной прозы и такой же поэзии, так что она недобрым взглядом окинула стопку кассет в гостиной Изиэзи.

— У меня есть только руководства и учебники из Министерства здравоохранения, — еле слышно пробормотала Изиэзи.

— Нет, я имела в виду книгу, которую могла бы почитать у себя в комнате перед сном, — пояснила Сати.

— Ax! — На этот раз мина взорвалась прямо под ногами. Воцарилось молчание. — Йоз Сати, — прошептала потрясенная Изиэзи, — но книги…

И снова повисло тяжкое молчание.

— Не бойтесь, я совсем не хочу подвергать вас ненужному риску, — прошептала в ответ Сати, удивляясь тому, что и сама испуганно шепчет.

Изиэзи только плечами пожала: риск? ну и что? все на свете — сплошной риск!

— Этот Советник, похоже, меня преследует! — сердито пожаловалась Сати.

Изиэзи, молча покачала головой: ах, нет, нет!..

— Они часто приходят на наши занятия, — сказала она уже громче. — Но это ничего. У нас есть человек, который следит за дверями и вовремя включает свет. И тогда мы сразу… — Изиэзи устало взмахнула руками и пару раз ударила кулачками несуществующего врага: раз-два!

— Скажите, йоз Изиэзи, а каково наказание?

— За что? За то, что мы делаем старинные упражнения? За это могут отправить на профилактику. Или лишить лицензии. А может быть, просто заставят пойти в Префектуру или в школу и засесть там за учебники.

— А если книгу найдут? Если узнают, что ты читаешь книги?

— Э-э-э… Старые книги?

Сати кивнула.

Изиэзи отвечать не спешила; долго сидела в своем кресле, нахохлившись и глядя в пол, потом наконец прошептала:

— Могут быть большие неприятности. Сати стояла с нею рядом. Свет за окнами уже померк, и лишь отвесная стена Силонг светилась на фоне темных небес приглушенным ржаво-оранжевым светом. А над этой стеной высилась, все еще ярко горя золотым огнем, острая вершина великой Горы.

— Но я знаю старинную письменность и умею читать старинные книги! — страстно заверила Сати свою хозяйку. — И я очень хочу побольше узнать о ваших старинных обычаях и многому у вас научиться. Но я, разумеется, совсем не хочу, чтобы вы из-за меня потеряли лицензию! Может быть, вы могли бы послать меня к такому человеку, для которого риск не столь велик? Который не является, скажем, единственным кормильцем в семье? Которому не нужно содержать юного племянника?

— Акидан? — с каким-то странным выражением переспросила Изиэзи и как будто встрепенулась. — О, Акидан может отвести вас прямо к самым корням! — И тут она все-таки хлопнула одной рукой по подлокотнику кресла, а другой — себя по губам. — Слишком уж много всего запрещено! — пробормотала она, не отрывая пальцев от губ и посматривая на стоявшую рядом Сати почти лукаво.

— И забыто?

— Люди помнят… Люди знают, йоз. Но сама я почти ничего не знаю. Сестра моя знала. Она была образованная. Я — нет. Но я знаю кое-кого… из образованных… Вот только как далеко вы хотите пойти?

— «Куда бы милостивые провожатые мои ни повели меня», — сказала Сати. Это была фраза не из «продвинутого курса» грамматики, а из той книги, от которой при пересылке осталось всего несколько страниц, с той самой страницы, на которой изображен был человек, удивший рыбу с горбатого мостика, а под рисунком сохранились стихотворные строчки: