Генри Балмер - Охотники Джундагая

Когда в конце концов они выступили, Олан отправился с ними, как будто это само собой разумелось, без комментариев.

— Дайте только мне рассказать Тову Бурке об этом! — восторгался Олан. — Человек с голыми руками против иккра, врукопашную! Парень, да это же войдет в легенды! Йенси, припомнив знакомые ему россказни о невероятных заварушках, возразил:

— Никто тебе не поверит, Олан. Вот увидишь.

— Пфе! — фыркнула Джорин.

— Да и все равно, — докончил Йенси, — эта чертова тварь была полудохлой. Рука отсохла, вся продырявлена пулями, оглушена прикладом, глаза… Нет, поединок был не из равных. Олан засмеялся коротким, неприятным лающим смехом.

— Не будь иккра ранен, Ки, тебя бы сейчас с нами не было.

Йенси при этом замечании продрал, как и полагалось, мороз по коже.

В полдень на привале они подрепились из припасов Олана и обсудили свои дальнейшие планы. Олан должен был сообщить Тову Бурке, что закончил свою работу по уничтожению останков после охоты. Рану от пули 22-го калибра в своей руке он словно не замечал, и Йенси, вспоминая благословенный гром «Смит-вессона», перекрывший рев иккра, был за это весьма признателен.

— Я вижу по вашему оружию и одеяниям, — Олан, кстати, воспринял едва ли не полную наготу девушек со стоическим самообладанием, каковым Йенси не мог не восхищаться, — что вы не сырье для добычи. Думаю, что вот Ки легко мог бы получить у Това Бурки место загонщика. Что до вас, дамы…

— Мы ищем дорогу домой, Олан, вот и все.

— Да, и я иду с ними, — решительно прибавил Йенси.

— Извиняюсь. В недавнее время в Джундагае стали случаться странные вещи. Диковинные создания, знахари, бормочущие невнятные пророчества, таинственные исчезновения, кометы в небе по ночам. Мне не помешал бы надежный товарищ. Йенси подумал: «На меня не рассчитывай, приятель». Но, поскольку этот человек был им ранен в руку, а потом спас ему жизнь, вслух он говорить ничего не стал.

— Хотя, — продолжал Олан, задумчиво кривя обросшие бородой губы, — я и не могу понять, отчего ты не воспользовался против иккра ножом.

— Э? — переспросил Йенси, и его рука легла на рукоятку принадлежавшего покойному академику ножа, который торчал у него из-за пояса. — Пожалуй, я просто не из поклонников «холодной стали». Хотя было время, я упражнялся со штыком. После полуденного привала, Йенси, с состраданием посмотрев на остатки тапочек Джорин, настоял, чтобы она разделила с Зельдой седло ездового животного. До тех пор Йенси не обращал особого внимания на скакуна Олана. В конце концов, с него и так уже хватало всяких ужасов и чудес. Теперь, когда Джорин взобралась в седло позади Зельды, а Олан зашагал впереди, Йенси взглянул на животное повнимательней. Оно оказалось четвероногим — уже облегчение. Но вот облик его, хотя и напоминающий в целом зебру, имел в себе слишком много кошачьего, чтобы его носитель был чистым травоядным. Голова, большая и с умной мордой, имела маленькую аккуратную пасть и два темно-синих глаза, необыкновенно блестящих и смышленых. Тело животного покрывал длинный и шелковистый желтый мех очень тонкого волоса. Оно двигалось изящной рысью, помахивая на бегу хвостом, завершавшимся великолепной кисточкой. Олан назвал животное — «куорн». Небольшое, с мощной мускулатурой, оно выглядело быстроногим, но, может быть, не особенно хорошо переносящим грузы. Впрочем, Олан ничего не возразил против того, чтобы девушки ехали вместе. Пока Олан шел впереди, Йенси и девушки могли поговорить.

— Это, собственно, единственный недостаток новейших переводчиков «Марк Пять Звезда», — заметила Зельда, уже вполне оправившаяся. — Они отлично помогают тебе говорить и понимать на чужих наречиях, но это значит, что тебя понимают, даже когда ты не особенно этого хочешь.

— Все-таки я рада, что наши академики их получили, — возразила Джорин, зевая. — Многие Проводники и почти все люди с барки носят только старенькие «Марк Четыре», а они настоящее старье.

— Не так-то легко графине доставать самые последние модели. Ее влияния только-только хватает, чтобы получать то, что она имеет.

Йенси вдруг спросил:

— На что похож твой мир, Джорин?

— Ах, Кивастрия — чудесное место! По крайней мере, там, откуда я родом. У нас, конечно, есть и пустынные места вроде вот этого, но мой дом… моя мама умерла и я управляю хозяйством моего отца. У нас уже больше пяти миллионов овец. Наша шерсть — самая тонкая из всех. Я смотрю за домом, командую слугами и все организую, — она вздохнула. — А еще я раз в месяц ходила в наш местный рыночный городок — как же мне недостает этих встреч!