Франциска Вульф - Рука Фатимы

Не объяснить самой себе, как ей пришло в голову открыть всю правду именно Маркусу. Этот холодный, расчетливый человек, лишенный всякой фантазии, никогда не поймет ее. Она сама с трудом осознавала, что все это действительно произошло с ней. Возможно, она сошла с ума…

Разве не сумасшествие в какой-то миг потерять сознание – и очнуться совершенно в другом месте, мало того, в другой эпохе?! В ту ночь одна старая арабка, ее пациентка, подарила ей камень – сапфир. Камень Фатимы – так Беатриче его назвала.

Теперь по утрам она часто просыпалась с мыслью, что пережила всего лишь сон – магический камень не уносил ее в мир средневекового Востока. Никогда она не жила в гареме бухарского эмира, не знала Али аль-Хусейна ибн-Абдалу ибн-Сину, знаменитого врача, в последующие столетия его назвали Авиценной. Но в ней растет ребенок, и это объясняется лишь тем, что его отцом стал Али аль-Хусейн, живший тысячу лет назад. От одной мысли, что такое возможно, сойдешь с ума.

В животе опять болезненно заныло. Али аль-Хусейн… Как ей не хватает этого человека – интеллигентного, несколько высокомерного, остроумного. Ночи напролет они вели беседы, спорили и смеялись. Иногда он являлся ей в снах: лежит рядом, стоит протянуть руку – и коснешься его густых черных волос, как тогда, в Бухаре…

Иной раз казалось даже, что она ощущает его запах, своеобразный, терпкий – запах фимиама, иссопа, мирры, мелиссы, цветов апельсинового дерева… Этой смесью пряностей Али пользовался при лечении своих больных, и аромат стал частью его самого, насквозь пропитал одежду, волосы, кожу (так запах дезинфекции въедается в одежду современных хирургов). Может быть, поэтому ее так влекло к нему. Они ведь родственные души, почему им не суждено быть вместе всю жизнь?..

Беатриче, вздохнув, растянулась в ванне. Если бы камень Фатимы и впрямь обладал чарами, о чем ей поведала старая арабка, он, наверное, дал бы ответы на все ее вопросы, посвятил во все тайны. Но сапфир лежит, завернутый в махровое полотенце, в дальнем углу платяного шкафа. С той самой ночи, когда она впервые увидела фрау Ализаде, до своего возвращения из Бухары Беатриче ни разу не прикоснулась к нему. Иногда тянуло снова взглянуть на камень, погладить его, но что-то всегда ее останавливало, – может быть, боялась, что камень помимо ее воли перенесет не к Али, а в какую-нибудь ненужную страну, в ненужное время.

Беатриче бережно погладила еще не рожденного ребенка. Она часто думала, что расскажет ему, когда подойдет возраст, о его отце. «Только правду, – уверяла она себя… и его. – Тебе я расскажу всю правду!»

В этот момент живот страшно напрягся – пришлось вцепиться зубами в руку, чтобы не закричать от боли. Что с ней происходит?.. По-видимому, ванна не оказала ожидаемого ею расслабляющего действия. Может быть, лучше просто спокойно походить по квартире?..

Но и это не помогло. Тогда ее обуял страх. Боли усиливались и повторялись все чаще. И чем сильнее они были, тем больший страх испытывала Беатриче, а с ростом страха учащались боли. Замкнутый, порочный круг, из него нет выхода… В конце концов она не выдержала и схватила телефонную трубку.

Словно в трансе, Беатриче наблюдала, как темноволосый санитар накладывает на ее правую руку манжетку тонометра. Как его имя?.. Нет сил вспомнить, хотя она довольно хорошо знает этого парня, как и другого, рыжего. Оба работают в ее больнице, часто общаются с ней в травматологическом отделении, куда доставляют больных: с подозрением на непроходимость кишечника, с почечными коликами или после несчастных случаев. В голове не укладывается, что сейчас она сама – пациентка. Вопреки рассудку Беатриче надеялась, что вот-вот очнется и все окажется кошмарным сном.

Рыжий захлопнул дверцы машины «скорой помощи» и ловко вскарабкался на водительское сиденье.

– Как там у вас? – обернулся он к сидящему рядом с ней санитару.

– Можем ехать!

Пока рыжий заводил мотор и включал сирену, другой взял лежащие поверх носилок стетоскоп и тонометр – надо измерить кровяное давление. Беатриче хорошо знала спартанское, но очень целесообразное устройство этих машин: когда-то сама работала на «скорой» – проходила хирургическую практику. Но сейчас впервые смотрела на все глазами пациентки – с радостью отказалась бы от этой роли.

– Сто десять на шестьдесят! – радостно прокричал санитар.

Не раз Беатриче отмечала, что санитары, как правило, в хорошем настроении. Может, от сознания, что именно они спасают людей. А ведь они просто доставляют пациентов в больницу, а тут уж ими занимаются врачи. Как складывается их дальнейшая судьба, они не знают.