Александр Бушков - Алый, как снег

Откуда-то он совершенно точно знал, что слышит свой собственный голос и переборы той самой, чуть расстроенной его гитары, что окончила свое существование, разлетевшись на куски на голове одного из исконных врагов, курсанта в черных погонах. Обе стороны считали мушкетерами себя, а противника упорно именовали гвардейцами кардинала — Боже мой, какие дети…

Потом — снова не в голове, а где-то рядом — зазвучал высокий девичий голос:

Конечно же, Алька-филологиня, второй курс, а он на третьем. Легкий, ни к чему не обязывающий роман, расстались без тени неприязни, вполне дружески…

Он не знал, сколько это продолжалось — голоса из прошлого, песни из прошлого. Вдруг увидел Мару, улыбающуюся, веселую, в легком платьице сидевшую на фальшборте — и встречный ветер не трепал ее волосы, она смеялась и что-то говорила, но Сварог не слышал ни слова. Зажмурился, потряс головой — при этом явственно слышал тоненький стеклянный перезвон — и, когда открыл глаза, Мары там уже не было.

Надавил лезвием плашмя на опухоль, уже заползшую на плечо, словно гротескный погон. Глянув на часы, разомкнул металлические челюсти, высвободил штурвал, сбросил скорость до «десяти», нечеловеческим усилием воли заставил себя встать на ноги, взялся за темные пузатенькие ручки и опустил летучий корабль гораздо ниже. Превозмогая слабость и боль — сердце уже пару раз словно бы тронула ледяная лапка, примериваясь, — стараясь сфокусировать взгляд, вертя головой вправо-влево, высматривая затесы, повел корабль на высоте человеческого роста, меж голых серых стволов.

Ага! Акбар вдруг сел на носу, обернулся к нему, радостно гавкнул и неотрывно смотрел вперед. Сварог по нему держал курс, и, похоже, поступил правильно: затуманенным взглядом видел и затесы с обеих сторон, и сиявший впереди крохотный прямоугольничек. Дверь…

Его шатало, как пьяного, и он уже плохо справлялся со штурвалом, корабль швыряло, как лодку в бурю, он то и дело с треском ударялся о стволы то левым бортом, то правым, отлетел кусок фальшборта, отлетали доски, корабль просел кормой, один раз задел днищем землю, и Сварог едва его выправил…

Отчаянный треск! Корабль левой скулой налетел на очередной серый ствол в два обхвата — и развалился. Сварога швырнуло к правому борту, он не удержался на ногах и кулем осел на землю, приподнявшись на правом локте, посмотрел вперед. Дверь не так уж и далеко, шагах в двадцати, но уже не было сил встать на ноги и идти, как он ни корячился, даже ползти не смог бы, упираясь только одним локтем.

Распространившаяся на плечо опухоль спускалась по ключице к сердцу. Акбар залаял над ним гулко, тревожно, словно звал на помощь. Сварог перевалился на живот и попытался все же ползти — хватило только на пару шагов, и он уткнулся лицом в пахнущую свежестью траву. В голове назойливо крутилось: мы все погибли здесь, выполняя приказ, мы все погибли здесь…

Сильный рывок вздернул его на ноги, Сварог почувствовал затылком влажный нос, шею сдавил натянувшийся ворот камзола, его потянуло вперед, и Сварог понял, что это Акбар, ухватив его зубами за воротник сзади, волокет к двери так, что каблуки чертят по земле.

Перед глазами все качалось и плыло, но он все же увидел Яну — с белым, как стена, лицом она торопливо посторонилась, Акбар проволок его через «стакан», затащил в тронный зал, опустил осторожно, как только мог, но Сварог все равно слегка приложился затылком, не чувствуя боли.

Бросил взгляд на левую руку и отвернулся — то еще зрелище… И тут же над ним склонилась Яна, вскрикнула:

— Лежи спокойно!

— Лежу, — еле выговорил Сварог. — Лежу, помирать буду потихонечку…

— Я тебе умру! Нашел от чего… Сейчас…

Она что-то делала руками, и Сварога с ног до головы окутало приятное тепло, левую руку словно охватил плотно невидимым панцирь, но от этого стало только легче. Золотистые, пушистые на вид огоньки заплясали над ним, заволакивая все вокруг, он не понимал, галлюцинация это или что-то другое. В этом завораживающем танце вдруг появилось лицо Яны, ничуть не похожее на видение, и Сварог, ощущая, как отползает от сердца ледяная лапка, услышал: