Array Constance_Ice - Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.

— Ты была рядом. Разве этого мало? Я знаю по себе, что одно твое присутствие придает уверенность. У тебя есть дар вести за собой, воспитывать не нудными нотациями, а своим примером.

— Мои пример устал от воспитательной работы, — замучено откликнулась Валери. Гарри услышал, как она без сил опустилась в траву. — Как был прав старик — это те еще сорванцы! Но, если честно, я не совсем понимаю, почему это оказался не Гарри. Все-таки, с ним я была больше, он дольше находился рядом со мной. Я привыкла считать Гарри мальчиком, у которого есть дар. Они оба мне дороги, но Гарри… Он за последние полгода стал для меня как сын, которого у меня никогда не было…Я не могу его постоянно держать в поле зрения, но я знаю, что если понадоблюсь ему, то сверну полмира, чтобы помочь.

— Да, видишь, и в тебе говорит голос крови, — с каким-то особенным нажимом заметил Глориан Глендэйл. — Он когда-то воспитывал одного мальчика, она — другого…

— И что из этого вышло? — горько спросила Валери. — Кончилось тем, что эти мальчики подросли, да так и не смогли поделить одну женщину, которая любила их обоих и страдала от этой любви так же, как они сами.

— Сейчас все зависит не от женщины, а от того, как мужчины могут держать оружие в своих руках.

— Не говори так! — голос Валери дрогнул.

— Ты же это видела.

— Я не хочу этого знать! О, Ме… О, черт, видеть, как умирает тот, кого ты любишь!

— И не помешать этому? Я тоже хочу помешать ему. Поэтому я сделал все, чтобы вернуть тебя. А знаешь? — спросил Глор с какой-то особенной интонацией. — Будущее… Валери, оно ведь уже совсем близко.

— Близко, да, — устало согласилась женщина. Гарри вновь услышал, как зашумела трава: видимо, Валери упала на нее без сил. — Ты же знаешь, что вон там, в скалах, сейчас родилось ваше будущее, Глор. Ваше, — отрезала она. Помолчала, и добавила с тихой тоской. — Не мое. Прости.

— Что ты сказала? — воскликнул Глориан.

— То, что ты слышал, Глор. Ты сказал, что если все будет в порядке с ребенком Алара и Мэри, то мы сможем быть вместе навсегда. С ним не все в порядке. Это сейчас происходит…

— Что — происходит? — голос Глориана Глендэйла напрягся.

— То, что я увидела этой ночью. Странная вещь, это ваш напиток. Для вас это панацея, исцеляющая любую рану, душевную или телесную, для людей — наркотик, расширяющий сознание… Когда я ехала к тебе, сюда, я верила, что уже не вернусь обратно, что останусь на Инисавале навсегда. Теперь, после встречи с призраками моего прошлого этой ночью, я понимаю, что ошибалась. Прости меня, но я должна и дальше оберегать этих ребят. Сейчас это важнее, чем сохранение рода Эльфов.

— Нет…

— Глориан Глендэйл, — печальный шепот Валери Эвергрин царапал слух, словно ножом. — Я не выйду за тебя замуж… У нас не будет детей. Я не…

— Нет, — голос Глора был пуст и почти неслышим. — Не говори этого. Мне будет лучше, если я прощу тебя за то, что, ты не захотела иметь ребенка-урода…

— Они — не уроды, Глор!..

— … Чем корить тебя за то, что ты отказалась выйти за меня замуж по любви…

А потом был шорох шагов, и их обоих больше не было, и звезды вновь закружились над лицом Гарри, заставляя гадать, что это было — танец пикси или тяжелый ковшик Большой Медведицы. Засыпая, он пытался поймать последнюю мысль — кого нашли Эльфы? Нет, это не Малфой. Не он сам… Рон? Он — кто? Звезды превратились в одно сияющее кольцо, а кольцо растянулось в широкую лунную дорожку на воде. По ней плыла лодка, а сидящий в ней Эльф шумно греб единственным веслом, и луна освещала его безумные глаза, из которых лились слезы отчаяния. А откуда-то издалека, как одинокий тоскующий крик птицы, доносился безумный вопль женщины:

— Алар! Ала-а-а-ар! Не уходи! Не уходи-и-и!

Женщина, спотыкаясь, брела по берегу и звала сидящего в лодке человека, но луна ушла, туман скрыл лодку, Алара Аржантейля, сгорбившегося в ней, и истерично кричащую женщину. А потом Гарри услышал ее безумный смех, близко-близко прошуршали по песку ее шаги, и послышался плеск воды. Все дальше, дальше, дальше… В последний раз он потянулся рукой к смутной фигуре, уходящей под воду, желая ее остановить, но круги на воде разгладились, и вот — луна вновь переливается над зеркальной гладью безымянного озера, и никто не смеется больше, и плеск весел не слышен. Только Добби сидит на берегу, нежно покачивая в сморщенных зеленоватых ручках маленький плачущий сверток, и тихо напевает себе под нос:

Мальчик очень маленький,

Мальчик очень слабенький.