Катерина Полянская - Его любимая нечисть

— Девушки, — демонстрируя безупречные манеры, Ал изобразил легкий поклон. И тут же попытался протянуть руки ко мне, но я увильнула. Досадливо поморщившись, он все же вспомнил, что является нечистью, и решил, ну чисто за компанию, испортить настроение и ближнему: — Вижу, после подписания контракта ты чувствуешь себя неплохо. Но, дорогая, открывать передо мной дверь, обмахивать веером и приносить тапочки не нужно. Пока не станешь женой, во всяком случае.

От возмущения я подавилась воздухом. Вот гад! И сейчас это подумала моя человеческая половина. В том смысле, что даже тени восхищения я не испытала.

— Я подожду, бесценный мой. — Взять себя в руки и подхватить его тон получилось быстро. — Но будь готов, что открытая дверь окажется односторонним порталом куда-нибудь, откуда не возвращаются, веер будет пропитан ядом, а в тапочках тебя будет ждать порча на паралич!

Пока же я могла только прожигать его взглядом, но этот мерзавец даже не задымился. Стоял тут в темно-синем костюме с иголочки, причесанный волосок к волоску, морда холеная — и только затянутые уродливыми пленочками глаза выдавали в нем нечисть.

М-да. Это тебе не хвостик.

— Спасибо за предупреждение, — улыбнулся уголками губ мужчина. И с порога все-таки сдвинулся, чтобы дать дорогу хвостатым девчонкам, как раз выбегающим из замка. — Люблю строптивых.

Я хотела в подробностях рассказать, как отношусь к его подозрительной во всех отношениях персоне, но тут напомнило о себе мое секретное оружие…

— Так это и есть жених, от которого тебя надо избавить? — Заинтересованная ведьма выглянула из-за моего плеча. — Ой, какой симпатичный! Марочка, может не надо, а?

Пленки растаяли. Синие-пресиние глаза подозрительно оглядели явление в остроконечной шляпе, и Алескар, придя к какому-то своему выводу, сморщил нос.

— А это еще кто?

Все-то ему надо знать!

Ведьма, к которой демонстрировали явное пренебрежение, насупилась. Пришлось ободряюще сжимать ее руку и скалиться в недоброй улыбке на блондинистого деспота.

— Особое средство против засилья женихов в моей жизни, — доверительно поведала я.

Только трусливое какое-то средство и нужной моральной устойчивостью перед изгоняемым женихом не обладает. Впрочем, ему это знать не обязательно.

— Ну-ну, — хмыкнул Алескар.

Я покрепче перехватила ладошку подруги и как раз нацелилась прошмыгнуть в дверь, которая так и оставалась распахнутой, но тут за спиной вежливо кашлянули, и, когда и мы, и Алескар повернули головы на звук, одна из хвостатых девчонок, которые далеко не ушли, просто дожидались паузы в разговоре, шагнула ближе и, опустив глазки в пол, негромко спросила:

— Мастер, когда вам можно пересдать зачет?

Меня чуть с ног не свалил резкий приступ головокружения.

Он? Здесь? Преподает?!

Ну бабушка!

Изумление оказалось даже сильнее, чем когда, несмотря на уродливые очки, пучок и давно вышедшее из моды платье, самые завидные женихи Шерихема все равно клялись мне в любви. Разве что тогда хотя бы было ясно, откуда ноги растут, а сейчас… Я даже руку Кьяны выпустила.

И направление поменяла на противоположное.

— Девчонки, — я ловко вклинилась между начинающей нечистью и Алескаром, — а чему он вас учит?

— Целительству, — практически в один голос пропищала нечисть и в едином порыве уставилась на препода влюбленными взглядами, будто сквозь меня.

Новая волна удивления оказалась еще сильнее первой. Этот широкоплечий мужчина с тренированным телом и движениями боевого мага преподает нечисти целительство? Не азы защиты себя от этих самых магов, не коварство и подлость, даже не чары, а… ерунду какую-то?!

— Между прочим, очень нужный предмет. Особенно после визитов наверх. — Поймав мой неверящий взгляд, Алескар немного смутился, попятился и пожал плечами. — К тому же он совершенно не дается абсолютному большинству студентов. И почему-то особенно студенток.

Действительно, почему бы это? Уж не потому ли, что им просто хочется лишний раз повертеть хвостами перед симпатичным и харизматичным преподавателем на пересдаче?

Но я была слишком шокирована, чтобы язвить, а потому сказала совсем другое:

— Подозреваю, все дело в том, что самой их натуре противно любое созидание. Даже себе во благо.

Жених согласно кивнул.

— Именно так, — потом строго покосился на девчонок, с надеждой взирающих на него, и удрученно добавил: — но от этого не легче.

Могу себе представить!

— Больше скажу. Пока он не появился, у меня шестнадцать преподавателей на этой должности сменилось, — отметила бабуля, возникая на пороге. — Никто больше трех недель не выдерживал, а этот уже почти три года здесь.