Роберт Асприн - Заклинание для спецагента

— Наш агент подобрал отличного сообщника, Элдридж. Ни одна собака никогда не докопается до его связи с нами… или с вами. Все шито-крыто.

— Это означает, Аугустус, что всех нас ждет большое будущее. В особенности вас.

Откинувшись на спинку кресла, Кингстон закинул на стол вторую ногу и выдул в потолок длинную струю дыма. Приятно слышать, что твои таланты оценены по достоинству.

— Это наше общее дело, Элдридж.

— Что ж, обязательно держите меня в курсе, — произнес Лунн, стараясь скрыть звучащее в голосе сомнение. Кингстон понял: Совет опасается, как бы в последний момент он не отказался. Слишком многое эти люди поставили на карту.

— Непременно, — отозвался Кингстон. — И вот еще что, Элдридж, смотрите завтра вечером Си-эн-эн. Они всегда оперативнее всех освещают то, что происходит ночью. Рад был вашему звонку. Привет супруге.

Вечером Элизабет пришлось выполнять обязанности хозяйки «раута». Она улыбалась и кивала откликнувшимся на приглашение Борея «специалистам», про себя дивясь той новой грани (очередной новой грани!), которой повернулся к ней крохотный Французский Квартал. Конечно, она знала по старым фильмам, что такое «умение жить на Юге», да и интерьер собственного номера уже оценила, но увиденное здесь впечатляло по-настоящему.

Во-первых, ей в жизни еще не доводилось присутствовать на совещаниях, которые происходили бы в обстановке такой роскоши — под стать дворцам или лучшим аристократическим домам Великобритании. Борей каким-то образом раздобыл ключи от люкса отеля «Ройал-Сонеста» (будучи спрошен, как ему это удалось так быстро, Бобо небрежно пожал плечами и дал свой дежурный ответ: «Я тут одного знаю…»). Если быть конкретнее, по стилю люкс напоминал лучшие из закрытых клубов Лондона, правда, декорирован он был в более светлых тонах. Гостиная размером с волейбольную площадку была уставлена пухлыми диванами и креслами. Тут и там стояли небольшие столики, накрытые белыми парчовыми скатертями. Окна, обрамленные пышными драпировками, выходили в просторный внутренний дворик отеля. Хрустальные люстры освещали зал рассеянным светом. В дальнем конце гостиной, у окна, стоял кабинетный рояль черного дерева.

Но, по-видимому, эта роскошь никого, кроме Элизабет, не изумляла. Приглашенные держались непринужденно и больше интересовались баром с богатым ассортиментом напитков. Бар этот скрывался за потайной панелью — художественным панно размером во всю стену. Элизабет тоже порадовалась бару: по рассказам друзей она знала, что янки любят устраивать приемы на широкую ногу, но насчет алкоголя жмутся — не выставляют на столы ничего крепче кока-колы, словно на детском празднике. Глаза Фебы-Фионны, вероятно, лучезарно засияли бы при виде приветливого блеска стойки красного дерева, уставленной бутылками всех цветов и размеров, но бедняжка, вся дрожа, сидела сиднем в своем люксе под охраной Ллойда. Элизабет сочувствовала подруге — но испуг ей полезен: меньше будет сумасбродничать. Беда ведь не только в кознях сверхъестественных сил: Фионна запросто может сама себе все испортить, дай ей только волю. Пусть раз в жизни попробует обойтись тем, что можно заказать в номер.

Ожидая припозднившихся участников, Элизабет не могла не разглядывать собравшихся во все глаза, сдерживая легкую усмешку.

У нее на работе тоже бывали совещания, куда иногда приглашали и нештатных консультантов. Но те консультанты четко делились на две категории — чопорные ученые сухари и нагловатые чиновники. И самым трудным на этих совещаниях было не заснуть во время тягучих лекций и прений о регламенте. Это же сборище — а чего еще ждать от Нового Орлеана? — скорее напоминало бал-маскарад.

Элизабет обзавелась порцией сладкого коктейля (бармен в ливрее назвал его «Сейзерак») и вернулась к изучению союзников Бобо.

«Несколько моих друзей», — сказал тот, говоря о предстоящем совещании. Элизабет попыталась вообразить себе образ жизни человека, у которого такие друзья. Собери сама Элизабет в одной комнате всех чудаков и сумасбродов, которые ей когда-либо попадались, ее коллекция оказалась бы вполовину скучнее и меньше, чем толпа в этом зале.

Тут было много чернокожих мужчин и женщин, державшихся поодиночке или собиравшихся по двое — по трое. Вот кучка наряженных в ярко-лиловые халаты, а эти все в белом, головы обвязаны замысловатыми тюрбанами. А этого щуплого джентльмена в джинсах и кожаном жилете она запомнила еще по вчерашней ночи. В руках он вертит резную деревянную трость удивительно тонкой работы, а на голове у него соломенная ковбойская шляпа, украшенная длиннющими перьями.