Владимир Лосев - Месть Демона

— Ты прав, — сестра вытерла слезы. — Ни одна из женщин не мечтает об изнасиловании.

Они мечтают любить тех, кого сами выбрали.

Страшно, когда тебя лишают выбора, а затем и самой возможности жить. Жутко, когда вместо любви получаешь насилие и смерть.

Прочитал мрачно я.

— Уезжай, — сестра вздохнула. — Ты расстроил меня. Я буду думать о ней, и о себе, и о тебе. Мне жаль нас всех…

Я пошел к двери.

— Только не умирай, не бросай меня, — добавила она жалобно. — Пожалуйста…

Я печально улыбнулся в ответ:

— Дурак! — сестра отвернулась, пряча слезы, — Сергей отвезет тебя на вокзал. Я не стану тебя провожать, потому что буду думать, что прощаюсь навсегда…

Я шел по перрону, бормоча про себя: — Мы предпочитаем жить, чем умереть, именно это предпочтение определяет во многом наш выбор жизненного пути. Чтобы преодолеть это чувство, каждое утро думай о том, как надо умирать. Каждый вечер освежай свой ум мыслями о смерти.

Этому нас учит кодекс самураев — Бусидо.

Я сел в вагон, рассматривая свое изображение, отразившееся в стекле, лицо загоревшее, руки покрылись мелкими царапинами от веток в лесу и крючков на удочках, а внутри блаженная тишина.

Лицо казалось неестественно спокойным, наверно такое же было у мертвого Христа, когда он перестал ощущать невыносимую боль в сердце за всех нас.

Он нес свет, и его тоже убили…

Что же мы за разумные существа, если все время убиваем все, что может нас изменить, сделать лучше?

В поезде было спокойно, люди занимались своими делами, а я стоял, высунув голову в открытое окно, впитывая в себя запахи наступающей осени. Я ничего не замечал.

И только, когда сошел с поезда и пошел по улицам родного города, боль вернулась ко мне с удвоенной силой, словно никуда и не уходила.

Было раннее утро, на еще пустых улицах дворники шаркали метлами по асфальту, выгребая из-за углов пластиковые бутылки из-под пива и пустые смятые пачки сигарет, разбросанные развлекающимися подростками.

Не так давно я и сам был таким же. У меня снова защемило сердце от воспоминания о потерянном ощущении жизни, как бесконечности, таящей в себе множество сладких и приятных сюрпризов.

Тогда было только ожидание…

И вот будущее пришло, и я уже ничего не жду кроме смерти, надеясь только на то, что она будет быстрой и без долгих мучений.

Я прошел по смутно узнаваемым переулкам, отдающимся какой-то гулкой памятью внутри тела. У меня всегда так бывает после долгого отсутствия.

Все кажется незнакомым и чужим, если тебе какое-то время было хорошо в другом месте.

Я дошел до своего дома, поднялся по ступенькам и постучал в дверь своей квартиры. Даже не знаю, зачем это сделал.

Вероятно из озорства…

Самое забавное и неприятное оказалось в том, что дверь мне открыли…

Я хорошо помню, что, уезжая, закрывал дверь на замок. Конечно, это не суперсовременный механизм, которым оснащают свои двери сегодня богатые люди, а обычный английский замок, открываемый несложным ключом. Опытный вор вскроет такой при помощи отмычки за минуту, а то и быстрее. Я наблюдал за тем, как однажды мой детский товарищ открыл его при помощи скрепки, затратив на это полминуты.

Он был мальчишкой, который интересовался замками, и учился в параллельном классе, но уже в десятом классе мог вскрыть почти любой замок. Мой товарищ постоянно совершенствовал свое умение, читал журналы, обрабатывал кончики пальцев наждачной бумагой, чтобы они стали чувствительнее.

А когда я его спрашивал: зачем он это делает, приятель недоуменно пожимал плечами и говорил, что и сам не знает. Просто ничто другое его не интересовало в этой жизни…

Он готовился стать вором медвежатником, читал о них рассказы и романы, находил какие-то газетные вырезки, прилипал к экрану, когда показывали ограбление банка, разбирая потом по этапам все, что происходило, в поисках причины неудачи.

Вот и не верь в то, что каждого по жизни ведет своя судьба. Ты еще не научился ходить, а злобный рок уже тащит тебя безжалостно в твое тюремное будущее, подбрасывая в руки отмычки, которые тебя обязательно погубят.