Владимир Лосев - Месть Демона

Хочешь помыться, отдохнуть? На даче спартанские условия, холодный душ, правда, вода становится теплой, если постоит долго на солнце. Но я обычно приезжаю вечером, когда всю теплую воду уже выливают, и мне достается только холод.

Правда, баню топим каждую неделю. А что у соседей на даче находится, еще не знаю, не была ни разу, но у них дом больше и лучше

Ешь, я все организую. Ты хорошо отдохнешь.

Она вышла из комнаты, набирая на ходу номер телефона.

…Вот только сейчас меня окончательно отпустило. Захотелось плакать…

Ощущение было, как в детстве. Больше ни о чем беспокоиться не стоило, на ближайшее время все мои проблемы моя сестра уже взвалила на себя. Вместе с заботой о своей семье, взяла опеку и за мной. Так было всегда, когда она находилась рядом, и не только потому, что она старше.

У нас была с ней какая-то странная связь…

Она чувствовала все, что происходит со мной, возможно, даже читала мои мысли. Конечно, не все, только верхний слой, и лишь тогда, когда я находился рядом. Но это вызывало у меня непривычные ощущения. Успокаивало только то, что она искренне любила меня. Не дай бог, такой бы дар оказался бы у моих врагов…

Впрочем, мы никогда не проверяли ее способности, по большей части старались их не замечать, и уж точно не собирались никому о них рассказывать.

Так всегда было принято в нашей семье.

Несомненно, определенными экстрасенсорными способностями обладала наша мама, и мы с сестрой считаем, что наши скромные способности идут от нее. Отец называл мать широкополосной антенной, ловящей передачи со всего мира.

Она всегда чувствовала, когда что-то неприятное происходит с нами, как бы далеко мы от нее не находились. Потеряться с ней где-то в этом мире было просто невозможно.

Не раз получалось, когда я терял ориентацию в лесу или в поле, и начинал ходить кругами, но при этом никогда не удивлялся, когда первым встреченным мне человеком после долгих блужданий оказывалась мама. Она знала, куда приду, и ждала меня там, пока я не приходил…

Также заранее наша мать предупреждала обо всех предстоящих несчастиях и бедах.

Это было довольно странно, когда посередине обеда, она вдруг останавливалась с ложкой повисшей в воздухе и как-то немного неуверенно сообщала:

— Что-то Иван неважно себя чувствует, наверно, скоро умрет. Отец огорченно вздыхал и спрашивал:

— Ну, кто же меня отпустит на похороны родного брата, если нет телеграммы, заверенной врачом?

— Билеты надо заказать заранее, да деньги снять со сберкнижки, — предупреждала мама. — А на работе договоришься. Ехать на похороны придется не раньше чем через пару недель, но если хочешь живым застать, то езжай завтра … — Тогда стану собираться, живым-то увидеть не получится, дел много, а жаль… — отец договаривался со своим начальством об отпуске за свой счет. Заканчивал самые срочные дела, которые требовали его вмешательства, ни на минуту не сомневаясь в сказанном.

Мама ни разу не ошиблась, могла назвать, даже какой болезнью кто болен, если это требовалось.

А через пару недель действительно приходил почтальон и приносил телеграмму, в которой говорилось, что дядя Иван — старший брат отца умер. К тому времени уже были заказаны билеты, собраны вещи, не хватало только этого клочка бумаги с наклеенными на нее телеграфными полосами для показа начальству.

Мать заранее предупредила и о своей смерти, также за обедом с повисшей возле рта ложкой объявила:

— Через неделю умру. Как ты без меня жить будешь? Наверно плохо? Тебе, Макс, я нужна больше, чем твоей сестре, но ничего не поделаешь, мое время пришло. Завтра уже «скорую» вызовешь. Но тому, что они скажут, не верь, они всегда так говорят. Это одни отговорки, что если бы к ним раньше обратились, то они бы меня спасли. На самом деле, все решает только бог… — Мама, не умирай…

— А ты думаешь, я хочу? — Она съела, наконец, эту ложку и насмешливо улыбнулась. —

Я бы еще пожила, только, кто же меня спрашивает? И потом давно знала, готовилась, все устроила, тебе даже суетиться не придется.

Уже гроб заказала, да и место рядом с отцом зарезервировано.

— Да, я не об этом. Трудно мне будет без тебя…

Мать взяла своей морщинистой сухонькой ручкой мою голову и поцеловала в лоб:

— А ты еще долго проживешь, срок твой называть не буду, нельзя, иначе он изменится, станет короче. Ты нужен этому миру, иначе бы тебя давно бог от нас забрал. Только как-то странно всё, будущее плохое, и что с тобой случится, увидеть не могу, словно не один ты, а есть еще кто-то…