Владимир Лосев - Месть Демона

И все лишь из-за того, что ты кого-то хотел спустить по лестнице за ноги, отстукивая ступеньки головой горемыки. А так не хочется умирать в теплый августовский день… — Откуда у него граната?

В голосах появилась задумчивость. Это меня позабавило.

Действительно, все казалось таким простым: придти, вытащить из дома нечто мерзкое, мало похожее на человека, взять за шиворот, отвезти его к шефу и заняться чем-то более приятным и полезным, например, принять дозу и разглядывать нелепые образы, которые плетут тени на потолке.

Так эта мерзость вместо того, чтобы просто открыть дверь, еще и грозит!

А вдруг у него действительно есть оружие, которое может тебя убить? Жить-то хочется, а им — лучшим представителям человечества, хочется еще больше…

— Оттуда? — в голосе Кости прозвучало раздражение. — Откуда и у нас, с рынка, граната стоит недорого…

— Так что ломаем или не ломаем? — Возникла долгая драматическая пауза.

— Если установил гранату, то лучше не трогать…

— Подкараулим его, когда выйдет. Не будет же он целый день дома сидеть…

— Макс, — голос Кости стал тихим, и я бы сказал, проникновенным. — Расскажи, зачем ты ходил на свалку?

— Чтобы поговорить с Поликановым! — прокричал я сквозь дверь. — Хотел узнать, почему он Шарику алиби создал! Но я опоздал, его убили раньше, чем я сумел спросить.

Поздним вечером или ночью — он окоченел уже

— Это мы уже и без тебя выяснили, ты в его смерти не виноват. Собирайся, поедем по хорошему: все, что рассказал нам, расскажешь

Филе, и мы тебя отвезем домой. Может, Филя тебе даже денег даст, как в прошлый раз…

— Какие деньги? И много дал?

— Это уже не важно, но если ты помнишь меня и близнецов, то должен помнить о разговоре и о деньгах…

— О разговоре ничего не помню. Вы меня забрали из детского сада, потом был Филя с резиновой дубинкой, а дальше — всё, провал в памяти…

— Вот и сейчас будет то же самое, — голос

Кости стал добрым, у меня даже челюсть свело от омерзения. Неужели я произвожу впечатление кретина, которого так легко уговорить на то, чтобы ему переломали ребра и отбили почки? — Никто тебя бить не станет, все расскажешь и свободен! Мне нужно отоспаться после дежурства. Филе передавайте спасибо за деньги, хотя и не помню, чтобы он их давал…

— Дверь сломаем, открывай! — снова послышались голоса близнецов, которые уже забыли о гранате и снова были готовы к активным действиям. — Лучше не зли, на куски порежем!

— Я, пожалуй, пойду в другую комнату, чтобы меня осколками не зацепило, а вы ломайте дверь, раз начали… — мне уже надоел этот бессмысленный разговор. — О гранате вас предупредил, так что совесть моя чиста…

В дверь ударили еще несколько раз, потом все стихло, а еще через пару минут я услышал удаляющиеся голоса. Я выглянул в окно. Братва садилась в черный джип с тонированными стеклами, Костя при этом разговаривал по телефону, вероятно, получая дополнительные указания.

«Вряд ли современные наемники соблюдают кодекс воинов, иначе они сломали бы дверь, не испугавшись придуманной гранаты, — подумал я. — Выполнение долга должно быть безукоризненным, а имя незапятнанным. Но это не для них. Понятие чести ушло вместе с умершими поколениями. Мы — те, кто пришел вместо умерших воинов, готовы на любую подлость, этому нас учит современная жизнь…»

Я вернулся в комнату и лег на пол. Все еще хотелось спать. Мне стало грустно. Жизнь, несмотря на то, что и раньше была скверной и неприятной, превращалась с каждым мгновением во что-то еще более отвратительное.

Раньше у меня было утешение — Ольга, но ее убили, и жизнь стала трагической, почти невозможной. Все потеряло смысл с ее смертью, и бытие превратилось в хождение по минному полю. А на нем действует только одна логика: погибнешь все равно, рано или поздно, что бы ни делал, куда бы ни шел.

Но разве не так и устроена наша жизнь?

Я закрыл глаза, подумав о том, что пока сижу дома, буду принадлежать себе, а вот когда выйду…

Не думаю, что меня станут убивать, в этом пока нет необходимости. Но Филю следовало остерегаться. Похоже, он продолжал подозревать меня в убийстве Шарика и интересовался каждым моим шагом. Придется объясняться, если только раньше ничего не случится со мной или с Филей. Второе мне казалось более вероятным, в глубине души я почему-то был уверен, что моего главного на сегодняшний день недруга скоро убьют.

Не знаю, на чем основывалась это предположение — может быть на моем желании, никогда с ним больше не встречаться?