Патриция Бриггз - Удар Ворона

– Он был великий колдун, и мир после его смерти стал беднее, – сказала Сэра.

– Это был величайший из когда-либо живших магов, – хриплым от горя голосом сказала Хенна. – Я была Вороном и не представляла себе, какой силой способен владеть мастер иллюзий. Он мог пользоваться и другими видами магии, но сутью его была иллюзия. Он создал заклятие, которое принесло в жертву Колосс, потому что у меня для этого уже не было сил. Пятьдесят колдунов не сравнились бы с ним по силе.

– Когда все закончится, – сказал Таер, – ты расскажешь мне эту историю, и я буду петь ее, чтобы пламя его славы никогда не погасло. Он умер, защищая моих детей, умер, пытаясь победить Черного. Такой человек заслуживает, чтобы его помнили.

– Я буду помнить его, – сказала Хенна. – Буду помнить.

– Он скоро будет здесь, – предупредил Лер.

– Если он так обошелся с Хиннумом, – сказал Хенна, – у нас нет ни шанса.

– Он может нас убить, а мы его даже не увидим, – сказал Форан. – Он остановил мое дыхание. Если бы Ринни не отвлекла его, я был бы мертв.

– Но он еще не получил то, что ему нужно, – напомнил Таер.

– Камни? – Сэра покачала головой. – Теперь, когда Хиннум не охраняет библиотеку, ему нужно только прочесть книги. Он найдет то, что ему нужно.

– Вы Вороны. – Таер встал. – Вам не нужно учиться, как колдунам, чтобы овладеть новой магией. Виллон, которого я знаю, очень дотошен. Он никогда не предпринимает ничего нового поспешно. Ведь он купец, и преуспевающий купец. Он сначала попробует поторговаться с нами, прежде чем пробовать самому. На его стороне преимущество. Конечно, для него было бы проще, если бы он не упустил Ринни. Но ему не обязательно действовать так.

Он прошел к лошадям и расседлал Скью. Снял попону, развернул ее, осторожно встряхнул и принес Хенне.

– Эта попона в поте и волосах верного и скромного слуги. Не шелк, какого заслуживает Хиннум, но думаю, это приемлемо.

Кто, кроме Таера, мог бы сделать старую конскую попону достойным саваном для Хиннума из Колосса? Сэра смахнула с глаз слезы. Она недолго знала Хиннума – но слышала о нем всю жизнь. Ее лицо стало мокрым, она подняла голову и увидела небо, затянутое тяжелыми дождевыми тучами, как будто они тоже оплакивают смерть старого мага.

Таер расстелил попону на камнях и взял из рук Хенны тело Хиннума. Положил маленькое тело посреди яркого одеяла и завернул в него. Поднял и отнес в сторону от дороги. Здесь стоял небольшой дом с маленьким двором и кустом. Таер положил тело под куст.

– Спрячем его, – сказал он. – Пусть Виллон гадает, не придет ли Хиннум нам на помощь. Хенна, я думаю, Лер прав. Виллон немного отдохнет, но скоро он придет. Ты должна научить меня произносить имя Старшего бога.

– Надо торопиться. – Сэра встала. – Хенна, Хиннум отдал свою жизнь за этот наш шанс.

Она ждала, пока Хенна учила Таера – отдельно, по слогам, чтобы преждевременно не привлечь внимание бога. Потом подошла к Форану. Он, Тоарсен и Кисел сидели, прислонясь к одному из небольших зданий, выходящих на извилистую улицу. Как обычно, рядом с императором сидела Ринни. Все они выглядели сонными.

Лер сидел перед Фораном на корточках и о чем-то говорил с ним. Увидев мать, он замолчал.

– Тебя тоже можно использовать против нас, – сказала она Форану. – А ты беззащитен против Черного. Я хочу, чтобы ты оставался на месте. Если можешь, не привлекай к себе внимание. Не знаю, сможем ли мы защитить тебя… и не хотела бы узнавать.

Форан покачал головой.

– Виллон не знает тебя.

Она ожидала возражений – по опыту знала, что мужчины не любят, когда им показывают, что они беспомощны.

Реплика Форана как будто не имела отношения к его словам.

– Конечно, знает, – возразила она. – Мы двадцать лет прожили в одном поселке.

Форан улыбнулся – такая улыбка выручала его из неприятностей довольно часто.

– Да, и все же он не знает тебя. Он знает спокойную хладнокровную женщину, властную и сильную, которую интересует только безопасность Таера и ее семьи.

– И что?

– Женщина, которую он знает, никогда не подвергнет свою семью опасности. Ни ради императора, ни, тем более, ради его охранников. – Улыбка стала шире, и усталые глаза загорелись. – И он прав – только ты видишь в нас не императора и его охранников. Я видел твое лицо, когда мы рассказали, что Руфорт мертв, а Виллон не видел. Он не подумает, что мы тебе дороги, потому что ему самому не дорог никто. Он не будет пытаться использовать нас в качестве заложников.