Александр Щеголев - Доктор Джонс против Третьего рейха

Женщина присосалась к этой совершенно беззащитной части мужского лица.

— Ну что, гордишься своей победой? Снова окрутил меня, да? Я даже не спрашиваю, что у тебя было с той немкой, у которой нос длиннее корабельного бушприта! Вот дура.

Джонс нашел в себе силы качественно удивиться.

— О чем ты? Немки какие-то мерещатся…

Лицо его разгладились, под закрывшимися веками заструились приятные картины из былой жизни.

— Она, видите ли, многое умеет, более темпераментная, — мстительно припомнила гостья. — Она, конечно, профессионалка в этом деле. Ну, и меня ты еще не знаешь! Тебе еще предстоит меня узнать… — Она хихикнула. — Не бойся, я буду осторожной, ласковой.

Индиана с трудом приподнял одно веко и даже успел заметить, как слетает сброшенная женщиной рубаха, после чего сон окончательно победил его.

Это получилось нечаянно, естественным образом. Лилиан, еще не веря дурным предчувствиям, позвала:

— Джонс, кончай придуриваться… Эй, бери меня.

Она осторожно пощипала мужчину, потом довольно крепко встряхнула. Ничего кроме жалобных стонов из него выжать не удалось.

Лилиан бессильно уронила себя на койку…

А во сне Индиана был вместе с ней. Только не нынешней, а десятилетней давности, еще студенткой. Да и сам он в сновидении оказался куда более юным — свежеиспеченным профессором Чикагского университета.

Она отвечает ему на вопрос по древнегреческой мифологии и рассказывает ерунду, мол, Зевс, вступил в интимную связь с Ледой в виде воробья, а с девушкой по имени Европа — в виде быка. Профессор слушает и благосклонно кивает: бык так бык, потому что девичья коленка в фельдиперсовом чулке касается его ноги. Неуместный сладкий озноб пробирается снизу вверх. Левая рука, прямо на экзамене, спускается на гладкую коленку и (фу, срам!) принимается ползти туда, где чулок кончается и начинается нечто, похожее на теплый шелк. Какой приятный сон…

В тот момент, когда правая рука ставит высший бал в зачетку, левая немедленно отбрасывается в сторону. «Все, профессор, вы мне больше неинтересны», — чарующий и воркующий голос становится резким и каркающим. Сон превращается в гулкий кошмар, наполненный хохотом, воем, искривленными рожами…

Когда Индиана открыл глаза и пошевелился, то понял, что ему много легче, чем вчера. А во-вторых, что рядом с ним Лилиан — настоящая. Она источала самое обычное тепло, которое, однако, все более щекотало нервные окончания поздоровевшего мужского тела.

В то время как женщина притворялась спящей, а рука мужчины уже занималась ее бюстом… двигатель вдруг замер. Судно, утратив устойчивость поступательного движения, закачалось на волнах.

Доктор Джонс сразу переключился на серьезный лад. Взгляд, брошенный в иллюминатор, ничего не прояснил — поблизости не обнаружилось ни порта, ни даже берега.

Когда мужчина стал спешно надевать шляпу, бдительная женщина распахнула глаза.

— Куда ты, бестолковый?

— Двигатель заткнулся.

— Ну, а тебе какое дело? Двигатель помолчит, наши уши отдохнут…

Но Индиана не слушал женские глупости. Он бежал, застегивая ширинку, по трапу на капитанский мостик.

— Что нас затормозило, мастер? — кинулся пассажир к капитану, так и не заметив ничего особенного в море.

Катанга не спеша стянул наушники.

— Немецкая подводная лодка в трех кабельтовых по левому борту. Угрожает торпедировать, если мы не предъявим себя к осмотру.

— Что за чертовщина, мистер Катанга? Эти заразы ведут себя, как будто началась война!

— Так война и началась, — буднично и даже блекло известил капитан. — Сегодня, первого сентября, в четыре сорок пять утра. Поляки якобы разорили какую-то немецкую радиостанцию, нацисты за это вторглись в Польшу, англичане с французами вот-вот кинутся защищать поляков, но пока ничего не делают… Давайте-ка прячьтесь, мистер Джонс, немцы пристроятся к нашему борту в течение нескольких минут.

Индиана скатился по трапу обратно в каюту. Лилиан там отсутствовала — так же, как и в своей собственной. А когда он вспорхнул на главную палубу, то выяснил, что немцы уже лезут на абордаж. Оставалась последняя возможность сыграть в прятки, и он юркнул в вентиляционную трубу трюма. «Вождь страны гуннов… — бормотал Индиана, пытаясь закрепиться башмаками на грубых сварных швах. — Двинулся-таки в поход, паскуда… И что же, остается всего три дня, чтоб освободить Силу Заповедей?..»

Наконец удалось угнездиться и, слегка высунувшись из трубы, организовать наблюдение за событиями. Немецкий десант состоял из нескольких моряков и команды черномундирных эсэсовцев, в которых можно было признать людей Мюллера. Эсэсовцы рассыпались по всему судну для проведения большого шмона, моряки принялись открывать люк трюма, оперативно шуруя лебедкой. Того самого трюма, в верхней твиндечной части которого находился Ковчег Завета!