Галина Гончарова: Дар жизни

Одеяло полетело в стороны, а женщина от души принялась трепать сорванцов за уши, ругаясь при этом так, что портовые грузчики позавидовали бы.

– Ах вы… и… Я… всю ночь… по лекарям… а вы!..!!

Дети в ответ ныли, что они случайно, и нечаянно, и больше не будут. Вот никогда и ни за что! Выходило очень убедительно. Я слушала минут десять, потом кашлянула.

Уже успокоившаяся женщина обернулась ко мне.

– Уж простите, госпожа…

– Ветана.

– Простите, госпожа Ветана. Я домой пришла, а этих балбесов нет, и соседка не знает где они…

Я вздохнула.

– Как вас зовут?

– Рената Тилет.

– Госпожа Тилет…

– Рената.

– Хорошо. Рената, у меня есть смородиновый взвар, есть мед, есть плюшки, а вам я сейчас успокоительного накапаю. Будете?

– Как-то…

– А вот так. Я голодная, – улыбаюсь я. – Присоединяйтесь ко мне за завтраком?

Мальчишки соглашаются первыми. Мать вздыхает, выпускает уши из пальцев и тоже соглашается.

Спустя полчаса мы дружно мажем булочки маслом и медом, запиваем взваром, кладем на хлеб варенье, дети довольны по уши, и рассказывают, что госпожа Ветана вылечила Дюшу, а вот соседка злая, и если бы они ее слушали, то Дюша умерла бы…

Ренате остается только качать головой. Но ругаться уже не получается. Все живы, все здоровы, собака со щенками, и нет, госпожа Ветана не хочет щеночка. Госпожа Ветана домик снимает, случись что – ей переезжать придется, а куда собаку?

Нет-нет, пока у госпожи такой возможности нет.

От денег я тоже отказываюсь. Не так уж богата Рената, я вижу и штопку на платье, и круги под глазами, и натруженные красные руки…

По этому поводу мы немного ругаемся, но потом женщина сдается и берет с меня слово, что если рыбка потребуется, я обязательно к ней обращусь. Она же жена рыбака. Муж рыбку ловит, жена в коптильне работает, жаль, дети без присмотра…

Кстати, от копченой рыбины отказываться я не стала. Здоровущую тушку мне принесли мальчишки два часа спустя. И запах…

Я понимаю, что это не аристократично. И плебейство. И…

Какая же прелесть – эта копченая рыба!

Когда в дверь домика постучали, госпожа Лимира, не особо размышляя, распахнула дверь. И искренне удивилась стоящему на пороге Лорту.

– Госпожа Лимира?

– Да…

– А ваша дочь, госпожа Арнет дома?

– Д-да…

– Мой господин, маркиз Террен хотел бы вас видеть. И просит вас пожаловать к нему в гости.

В руке госпожи Лимиры очутилось письмо.

– Кариса!

Дочь уже стояла рядом.

– Мам?

Госпожа Лимира сунула ей письмо судорожным жестом.

Кариса осторожно отделила от бумаги тяжелую сургучную печать.

Уважаемая госпожа Лимира, госпожа Арнет.

Прошу вас последовать за подателем сего письма ко мне в лличные гости.

Обещаю, что не причиню вам никакого вреда, наоборот, надеюсь, что буду вам полезен.

С уважением.

Маркиз Террен.

Чего стоило Лорту не хихикнуть, при виде больших круглых женских глаз, знал только он сам. Но губу он прикусил до крови.

Женщины заметались по домику, словно две вспугнутые курицы, пытаясь одновременно вымыть руки, уложить волосы, достать платье, убрать ведро из-под ног (безрезультатно, три раза переворачивали, чуть сами не навернулись), снять горшок со щами с огня…

– Ой… а дети как же? – ахнула вдруг Кариса.

– Этот вопрос тоже решаем. Элли!

Лорт, отлично зная про отпрысков господи, захватил с собой одну из служанок.

– Она тут побудет с малышней, пока вы не вернетесь. И не волнуйтесь, обратно маркиз вас приказал отвезти на карете.

– А с чего такая милость?

– Я человек маленький, – отговорился Лорт. – О господских планах знать не знаю, ведать не ведаю…

Получилось неубедительно. Но попытки из него что-то выудить женщины оставили и принялись собираться вдвое быстрее.

Маркиз же…

Где еще на такое чудо полюбуешься?

Маркиз принял женщин со всей возможной любезностью. Извинился за свой внешний вид, приказал подать взвара и пирожных, предложил дамам присаживаться, поговорил о погоде, о детях, и только потом перешел к делу.

– Скажите, дамы, а у кого из вас лекарка Ветана домик арендует?

– У Карисы, – госпожа Лимира кивнула на дочь.

– Не согласитесь ли вы этот домик ей продать? Заплачу щедро, не обижу!

Госпожа Лимира прищурилась.

– А с чего вдруг? Домик ей, а платите вы? Ваша светлость…

Забыто было все почтение, куда-то делась робость. За своих птенцов любая курица – зверь.

Маркиз успокаивающе улыбнулся.