Ален Лекс - Тайны серых кхоров

Коракс медленно шел по улице, выбивая посохом облачка сухой пыли. Было привычно тихо – и привычно безлюдно. Время от времени, проходя мимо наглухо запертых дверей и закрытых ставен, он слышал отдаленный шорох: жильцы притаились у щелей, высматривая, пройдет он мимо или остановится. И молясь про себя, чтобы не остановился. Страх невидимой змеей полз перед кхором, ядовитой паутиной оплетая дома. Кораксу казалось, что еще немного – и этот страх можно будет почувствовать на ощупь.

Тем больше было его удивление, когда за очередным поворотом улицы он наткнулся на ребенка, увлеченно пускавшего кораблики в широкой луже. Ребенку было лет пять, не больше. И, конечно, это была девочка. Мальчика не оставили бы без присмотра – он либо подпирал бы стену в составе недавней стайки в доме старосты, либо сидел бы в подвале, стараясь не дышать.

– А это ты и есть страшный колдун? – Девочка оторвалась от попытки выудить из лужи утонувший кораблик и схватила его за полу плаща.

– Именно страшный? – уточнил кхор.

– Так моя мама сказала. Она говорит, что от меня никакого проку. И что даже страшному колдуну я не нужна. Она выгнала меня. Я мешала им сидеть тихо. – Девочка шмыгнула носом и вытерла его рукавом и без того не очень чистой рубашки. – Но тихо сидеть скучно. А ты правда хочешь украсть моих братьев? Укради лучше меня!

Коракс с трудом опустился на корточки рядом с ребенком. Старая рана на ноге ныла, мешая свободно двигаться.

– Ты хочешь, чтобы я тебя украл?

Девочка некоторое время рассматривала его низко надвинутый капюшон, словно надеялась отыскать в старой серой мешковине что-то интересное.

– Ну… не знаю. Если ты не будешь меня бить – хочу. Мама все время меня бьет. Я не люблю, когда бьют. Это больно.

– Мы не бьем, – он запнулся, – детей. – Пригладил встрепанные вихры ребенка. Темные руны, покрывавшие высохшую кожу колдуна, мягко вспыхнули золотым.

– Ух ты! – увидев свечение, девочка восторженно взвизгнула и попыталась коснуться ожившего узора. Коракс резко отдернул руку. Руны снова начали темнеть, возвращаясь к первоначальному виду. – Как красиво! Это фокусы, да? Как на ярмарке?

– Если бы… – Он уставился на ребенка.

– А зачем ты их сделал?

– Привычка. Этот свет значит, что ты подходишь для моего Поиска.

– Ой! Ты меня заберешь? Мама говорит, колдуны воруют детей, а потом превращают в чудовищ. Я стану чудовищем?

– Нет. И мы никого не воруем.

– Но мама же спрятала братьев! Она сказала, ты их можешь украсть. Зачем тебе дети?

– Я ищу преемника. Мне осталось недолго жить, и мне надо, чтобы кто-нибудь заменил меня.

– Ой. Ты такой старый? – Девочка сделала попытку заглянуть под его капюшон. – Но ты не кажешься очень старым! Мой дедушка точно старше. А, знаю! Ты больной, да?

– Нет. Просто мы знаем, когда наш срок истекает. Это сложно объяснить.

Девочка попробовала на зуб край его плаща, но почти сразу же отказалась от неинтересного развлечения.

– Так ты возьмешь меня, старый-страшный колдун?

– Нет. Хотя ты и подходишь.

– Почему? – Девочка дернула его за руку. – Из меня нельзя сделать колдуна?

– Можно, почему нет. Но мне нужен мальчик. – Он задумчиво изучал испачканное личико. У нее есть братья – те, которым она мешала сидеть тихо. Скорее всего, кто-то из них тоже может подойти.

– Я хорошо дерусь! – сообщил ребенок. – Лучше, чем Салей!

– Это неважно. Ты еще маленькая. Тебе предстоит вырасти в прекрасную женщину и продолжить человеческий род. А задача кхоров – защищать людей. Это не женская, это мужская обязанность. И потому мне нужен мальчик.

– Я не понимаю. – Девочка отпустила подол его плаща и засунула палец в рот. – Ты все-таки заберешь моего брата?

– Не знаю. – Он медленно поднялся, опираясь на посох. – Может быть, и заберу.

– Не надо! Мама огорчится.

– Вероятно. Но тут ничего не поделать. Чтобы дать человечеству возможность жить счастливо, приходится жертвовать счастьем нескольких отдельно взятых семей.

– Я не понимаю! Ты плохой! – Девочка зло ткнула его кулачком. – Ты хочешь расстроить маму! – Она ткнула колдуна еще раз и шмыгнула прочь, оставив невыловленный кораблик плавать в грязной луже.

Коракс задумчиво изучал полузатонувшую конструкцию из обломанной бересты. Он не чувствовал обиды или удивления. Все верно. Другой реакции просто не могло быть. Люди всегда остаются людьми.

Колдун потер пальцами виски. Голова болела, в ушах все еще звенело тихое эхо. Но боль тоже была привычной. Ему всегда тяжело давались переходы через теневую сторону. Жаль, что его собственные запасы трав заканчиваются. Впрочем, ничто не мешает попробовать собрать нужную траву в здешнем лесу. Может, за это время дети в доме старосты успокоятся.