Дарелл Швайцер - Маска чародея

Через какое-то время я перестал мерзнуть.

Мимо меня проплыла длинная, узкая, низко сидящая в воде лодка. Гребцы шли очень мягко — так говорят наши речники, когда гребцы стоят, опуская весла вертикально в воду, а не сидят на скамье, работая ими по горизонтали, — они плавно направляли лодку вперед, а на высокой корме приглушенно светил фонарь. Лодка тоже показалась мне живым существом, которое убегает от меня в ночи, чутко вглядываясь во мрак глазами-фонарями. Я закричал. Я заставил огненный шар на своем пальце засветиться ярче. Кто-то поднял фонарь, чтобы посмотреть, что случилось, но никто не ответил мне.

Поднялась ущербная луна. Острые рога месяца изгибались в темной воде, заливая реку бледным серебристо-белым светом. Луна воплощает в себе множество вещей и множество лиц, в том числе и богиню: кто-то видит в ней олицетворение Шедельвендры, кто-то — той, что зовется Матерью Звезд; ее рождение, старение и смерть скрывает в себе тайну нашей жизни, а возрождение сулит нам бессмертие и вечность.

На месте луны я увидел лицо Сивиллы. Я узнал ее, как только ущербный диск поднялся над темной водой. Неожиданно она открыла глаза и заговорила. Я отпрянул назад в испуге.

— Цапля, — сказала она.

— Я не призывал тебя.

— Цапля.

— Неужели моя история настолько запутана, что ты постоянно суешь в нее свой нос? Она и вправду так тебя интересует? — Должно быть, я потерял голову или про сто сошел с ума, осмелившись говорить с Сивиллой подобным тоном.

— Да, Цапля. Ты прав.

— Что ж, весьма польщен.

Она закрыла глаза, и ее лицо расплылось, вновь превратившись в луну.

Я пошел дальше в каком-то странном состоянии между сном и бодрствованием, нет, все же во сне, понимая при этом, что сплю, так как находился в двух местах одновременно — в моем собственном магическом мире и в мире реальном; или, возможно, я стоял на распутье, выбирая, по какой дороге мне отправиться дальше.

Я нашел разрушенный паводком замок в излучине и бродил среди развалин, слушая крики привидений.

Довольно долго я брел по отмелям, где после каждого моего шага белые и желтые рыбки разбегались у меня из-под ног у самой поверхности воды. Отмели сменились болотистым берегом, и, как только я коснулся ногой земли, способность ходить по воде исчезла — я по колено увяз в холодном иле. Огонь на пальце погас. Я вновь ощутил ночную прохладу и растер плечи, сильно дрожа в своей тонкой рубашке.

Прямо передо мной у самой кромки воды, где из вынесенного рекой ила образовался небольшой полуостров, стояла лачуга.

Внутри лачуги кто-то кричал.

Больше заинтригованный, чем испуганный, я направился к убогому жилищу. По пути мне пришлось пересечь небольшой залив. Один раз я поскользнулся и приземлился на четвереньки, промокнув с головы до ног.

Я вполне мог бы воспользоваться новообретенными сверхъестественными способностями, вдохнуть в себя магию, зажечь огонь и вновь ступить на поверхность воды, как и положено настоящему чародею, но подобная мысль мне даже в голову не пришла.

Крик стал громче, наполнившись болью и ужасом.

Я ускорил шаг. Лачуга оказалась наспех построенным жилищем из тростника, принесенных рекой деревяшек и глины. Строение ходило ходуном, готовое рухнуть в любой момент. Неожиданно заменявшее дверь лоскутное одеяло откинулось, и оттуда выскочила женщина. Мне удалось разглядеть лишь размытое пятно лица, белое платье и темные волосы. Она подбежала к воде, увидела меня и остановилась. Она была молода, едва ли старше меня, но немного выше. Она уставилась на меня широко раскрытыми глазами и предостерегающе подняла руку.

Я раскрыл ладонь и показал ей крошечное пламя.

Она сделала знак, отгоняющий злых духов. Я пожал плечами. Она опустила руку.

Внутри хижины закричала другая женщина, и стоявшая передо мной девушка оглянулась, а потом снова посмотрела на меня. Слезы заливали ее лицо. Она что-то быстро-быстро затараторила на языке, которого я не понимал.

Секенр, чародей, стоял на распутье между двумя мирами: магическим и человеческим. Он сделал шаг в направлении мира людей.

Женщина в хижине снова издала протяжный душераздирающий крик. Девушка жалобно закричала, обращаясь ко мне, умоляя помочь ей, — она уже избавилась от страха, вызванного моим появлением. Значит, я был для нее не так страшен, как…

Женщина внутри вновь закричала, но крик вскоре оборвался. Мы с девушкой молча, глаза в глаза, смотрели друг на друга.

Прямо по прибрежной грязи я направился к лачуге, она последовала за мной. Добравшись туда первым, я откинул лоскутное одеяло, загораживающее вход.