Дарелл Швайцер - Маска чародея

— Давай.

Мы бросали снежки, пока оба не упали, задыхаясь и смеясь, как дети в конце изнурительной, но страшно веселой игры. Она взяла в руки последний снежок и, откусив от него, предложила мне.

Я покачал головой, и она запустила его вслед за остальными.

— И что теперь? — спросила она. Солнце низко склонилось к западу.

Она обвила меня рукой и притянула к себе.

— Ты гениальный ребенок, Секенр. Пришло время тебе стать мужчиной…

Она распахнула накидку, обнажив нормальное женское тело без каких-либо признаков деформации: изъянов, уродств и даже шрамов. Она стянула с меня одежду, и мы лежали рядом обнаженными на кровати из перьев, мужчина и женщина, покрытые потом и талым снегом, хотя тени уже удлинились и вечерний воздух стал заметно холоднее.

Какая-то часть меня недоумевала, что значит эта новая игра. Но другая часть знала. Потом ее лицо лежало в нескольких сантиметрах от моего, она нежно улыбалась, теребя мне волосы и гладя щеку.

— Этого мне недоставало больше всего, — сказала она.

— Секенр, — строго произнес отец внутри моего сознания.

— Тебе понравилось, отец? Это не напомнило тебе о маме?

— Секенр!..

— Доверься мне, отец. Я знаю, что делаю. — Но он не доверял мне, так что попытался захватить тело. Я воспротивился, отправив его обратно, и он залег на дне моего сознания, рассерженный и удивленный.

— Ты просто последний дурак! Ты подумал о последствиях своих поступков?

— А ты думал о последствиях своих, отец?

Пожирательница Птиц поцеловала меня в лоб.

— О чем ты думаешь, Секенр? Мне показалось, что твои мысли блуждают где-то далеко-далеко отсюда. — Ее рука пробежала по моей груди, животу и дальше вниз. Я задрожал.

Теперь мне все стало ясно. Все фрагменты мозаики-головоломки легли на свои места.

Я резко сел и взял в руки сумку с рукописью, лежавшую на моей одежде. Я никогда не рисковал оставлять ее вне зоны видимости.

— Что ты делаешь? — спросила она с искренним удивлением и беспокойством.

— Вот. Посмотри. — Я вынул листок с нарисованными птицами и поднял его так, чтобы его осветили лучи заходящего солнца. Краски запылали багрянцем, золотом, серебром. — Разве это не прекрасно? Это тебе. Подарок.

— Не надо, — сказала она, снова обняла меня и притянула к себе, заключив в кольцо ног.

Я действительно стал чародеем. Мысль о том, что я собираюсь сделать, не вызвала у меня слез, я не выдал себя ни звуком, ни выражением лица, ни взглядом, ни сменой ритма работы тела.

Я пожелал, чтобы крошечные птицы ожили и полетели по странице, лежавшей прямо на снегу. Я повелел им поглотить солнечный свет. Один раз я повернулся и мельком увидел пестрые фигурки, светящиеся, как угли, раздутые мехами. Пожирательница снова требовательно повернула мою голову к себе, подарив мне долгий страстный поцелуй.

Наконец я освободился из ее объятий. Сидя на ней сверху, я приподнялся на руках, глядя в ее непроницаемые глаза.

Я вспомнил, о чем говорил мертвец-библиотекарь перед тем, как покинуть этот мир. И прямо спросил Пожирательницу Птиц об этом. Вплоть до этого самого дня я не понимал, почему она правдиво отвечает на мои вопросы. Она задрожала, с силой вцепившись в мои плечи.

— Да, я привратница, — ответила она.

Меня сразу же зазнобило, но ветер, обдувавший мою голую спину, был тут совершенно не при чем.

— Мне пора, — сказал я. — Мне надо пройти через Ворота.

— Секенр, тебе известно, что это значит.

— Да. И мне очень жаль, что это ты.

— И мне тоже очень жаль тебя, Секенр. Ты заставил меня вспомнить вещи, о которых, мне казалось, я давно забыла. Я благодарна тебе за это. Действительно благодарна.

— При других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями, — заметил я.

— А разве мы не можем оставаться ими какое-то время? Разве наша дружба должна прерваться именно теперь?

— Думаю, да.

— Глупости, Секенр. — Она притянула меня к себе, обхватила одной рукой за спину, а другой залезла мне между ног и прошептала на ухо:

— Мне придется бросить тебе вызов, Секенр.

— А мне — тебе. И я делаю это прямо сейчас. Я уверен, все остальные нас слышат.

С силой стиснув мои гениталии, она вцепилась мне в ухо зубами. Я сопротивлялся, пытаясь вырваться. Локтем я заехал ей в лицо. Она перекатилась, оказавшись сверху, и начала вдавливать меня в свою накидку из перьев, которая неожиданно сомкнулась надо мной, как вода, и я полетел во тьму между миллионами темных птиц, пронзительно кричавших человеческими голосами и кружившихся вокруг яростно бушующей массой из когтей и перьев.