Александр Сухов - Магическое братство

Более четверти часа юноша провалялся под раскидистым вязом на противоположной от пещеры стороне лесной поляны, в самой непосредственной близости от весьма неаппетитной лужицы, исторгнутой из недр его организма. Постепенно боль в обожженных легких начала отступать. Вернулась способность обонять окружающую среду, а вместе с ней по нюхательному аппарату юноши кувалдой ударил кислый запах его собственной блевотины. Превозмогая слабость, Гвен на четвереньках начал отползать от дерева. Добравшись таким образом до середины поляны, он неожиданно ощутил прилив сил и наконец-то смог подняться на ноги.

«Уф… кажется, живой, – было первой осознанной мыслью Гвенлина с того самого момента, когда ему так удачно удалось покинуть пределы пещеры. – Интересно, что же все-таки произошло? – было его следующей мыслью и, наконец, в окончательно прояснившейся голове молнией пронеслось паническое: – Где учитель, что с ним?»

Последнее из того, что он помнил, было то, как Моргелан распаковывает злосчастный пакет и высыпает его содержимое в одну из жаровен. Затем ядовитый дым, крепкая хватка чьей-то, возможно самого учителя, руки…

– О боже! – громко запричитал испуганный юноша. – Кажется, я достал его прямым в челюсть!

Мысль о том, что он, пусть даже ненароком, поднял руку на своего кормильца, подкосила Гвена в самом прямом смысле. Ослабевшие ноги, не в состоянии удерживать в вертикальном положении тяжесть увесистого тела, сами собой подогнулись, и парень неожиданно для себя приземлился на пятую точку.

«Вот дела, – обеспокоенно подумал он, – не хватало самому из-за нервного стресса стать паралитиком, тогда сиди на полянке и кукуй, пока кто-либо из чумазовцев не притащится за медицинской помощью».

Вопреки опасениям Гвена, паралич ног прошел сам по себе, вскоре молодой человек стоял на своих двоих и, безжалостно терзая пальцами правой руки свой ни в чем не повинный затылок, усердно размышлял над сложившейся ситуацией. А поразмыслить было над чем. Обстоятельства требовали от Гвенлина немедленных решений. Он должен был либо сам войти в пещеру и посмотреть, что стало с его учителем, либо сбегать в Чумазову Людь и позвать на помощь, либо рвануть сломя голову куда глаза глядят и навсегда выбросить из головы счастливые годы, проведенные под темным лесным пологом бок о бок со сварливым, но, в общем-то, безобидным колдуном. У обоих последних вариантов было единственное неоспоримое преимущество – не нужно самому входить под каменные своды пещеры, в мгновение ока ставшей чужой и опасной. С другой стороны, если он кого-то приведет сюда, а маг вдруг окажется мертвым, могут подумать, что именно он, Гвен, и убил его. Пальцы руки невольно оставили в покое густую поросль на затылке и оказались в том месте могучей шеи, где обычно затягивается петля, после того как намыленная палачом веревка принимает на себя всю тяжесть тела висельника. Значит, второй вариант отпадает однозначно. С третьим не все так просто. Во-первых, куда бежать? А во-вторых, на какие шиши жить? Остается все-таки, превозмогая страх, посетить пещеру и молить всех небесных и подземных богов, чтобы учитель остался жив.

Это только в книгах про отважных рыцарей описывают чудеса героизма героев-одиночек. Задумал, например, богатырь отправиться выручать прекрасную принцессу из узилища чудища безобразного огнедышащего, прыг на коня богатырского и айда мятежный искать битвы. В жизни все по-другому: сами попробуйте-ка в темное время суток прогуляться по кладбищу – то-то и оно. Страшно, аж могильный холод до самых костей пробирает, хотя, казалось бы, с чего это вдруг нам бояться смирных покойничков?

Представьте теперь состояние бедного паренька, оказавшегося посередь ночи на пороге пещеры, в которой творится черт-те что. Тем не менее, собравшись с духом и вооружившись на всякий случай суковатой дубиной, служившей ему постоянным напоминанием со стороны любимого учителя о том, что наказание неизбежно, Гвен осторожно подкрался ко входу и, превозмогая желание тут же дать стрекача, заглянул внутрь. Он сразу же отметил, что освещения в помещении изрядно поубавилось. Горела всего лишь одна масляная лампа. Свечи, как и прочие осветительные приборы, то ли прогорели, истощив запас горючего вещества, то ли погасли по какой иной непонятной причине. Однако света было вполне достаточно, чтобы во всех подробностях разглядеть распростертое на полу неподвижное тело учителя. Моргелан лежал на спине, головой в луже крови, уставившись в потолок жутким взглядом остекленевших глаз. Нетрудно было догадаться, что чародей безнадежно мертв. При виде столь печальной картины юноша, выбросив из головы все страхи и тревоги, опрометью метнулся в полумрак пещеры к единственному в этом мире родному человеку, теша себя надеждой, что не все еще потеряно и учителя удастся вернуть к жизни. Но, подойдя поближе к старому колдуну, юноша окончательно убедился в том, что мятущаяся душа учителя навсегда покинула телесную оболочку.