Вадим Панов - Кафедра странников

— Дрон?

— Да.

— Готовь груз к перевозке. Завтра он должен быть здесь.

— Понял. — Бандит помялся. — А?..

— Черкасу ничего не говори, — понял сомнения уголовника Нур. — Его это не касается. — Бесцветные глазки карлика резко пронзили Дрона. — Черкас ведь не знает об этом складе?

Бандит судорожно сглотнул и подтвердил:

— Не знает.

По его спине потекла струйка холодного пота.

— Вот и хорошо, — одобрил Нур. — И пусть не знает. А тобой, Дрон, я доволен. А я, знаешь ли, редко бываю доволен.

— Я старался.

— Я вижу. — Голос лорда стал холодным. — А теперь уходи, Дрон, и забери всех своих. Чтобы через десять секунд здесь никого не было!

Бандит помчался к воротам.

— И чтобы завтра груз был здесь!

Нур проводил взглядом резво исчезающих челов, презрительно усмехнулся и снова оглядел ангар. Предстояла долгая и кропотливая работа.

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Тверская, 18 марта, четверг. 13:00

Изменилось все, что только могло измениться. За сто лет облик Москвы преобразился до неузнаваемости: улицы стали шире, дома выше, исчезло большинство церквей, что удивляло Матвея больше всего — храмы-то куда дели? Близнец несколько часов гулял по знакомым и одновременно чужим московским улицам, по-детски радовался, встречая знакомые уголки, таращился на новостройки и покачивал головой, глядя на толпы людей. Пару раз у него проверили документы — слишком уж странно вел себя этот прекрасно одетый мужчина, но московские водительские права, властный голос и уверенное поведение делали свое дело — полицейские извинялись и оставляли Матвея в покое. И он продолжал бродить по центру любимого города, поражаясь безвкусному соседству элегантных старинных особняков и простых, как фантазии гимназиста, бетонных уродцев, которые его отец постеснялся бы использовать даже под склад.

Из квартиры на Остоженке Близнец ушел «фирменным» порталом, незримым для наблюдателей, и не сомневался, что таинственные «они» потеряли его след. Кто именно стоял за этим загадочным «они», Матвей догадывался. Скорее всего — таты. Но это его не беспокоило. Какая, в сущности, разница?

Ближе к середине дня Близнец сытно пообедал и только после этого направился к конечной цели утренней прогулки — старому, как выразился Кунцевич — «сталинскому», дому на Тверской. Моня объяснил, что в свое время здесь селили тех, кто ковал победы Империи. Получить квартиру в центре Москвы считалось высочайшей честью, символом вхождения в элиту, и некоторые добивались этого всю жизнь. Матвей не совсем хорошо понял термин «получить» по отношению к дорогостоящей недвижимости, но промолчал. Дом же ему не очень понравился — слишком большой и простой.

Со времен Империи изменилось не так уж много. Некоторые потомки славных героев оказались недостойны удачливых предков и продали унаследованные гнезда новым хозяевам жизни — иметь квартиру на Тверской и сейчас считалось престижным. Дети других победителей неплохо устроились и после развала страны, а вот Зябликовы, как следовало из объяснений Кунцевича, продолжали жить в этом дорогом районе исключительно благодаря помощи Плотникова.

Матвей пешком поднялся на четвертый этаж и нажал на кнопку звонка. Дверь профессорской квартиры, как успел оценить Близнец, была самой скромной в подъезде.

— Вы к кому?

Старческий голос из квартиры мог принадлежать только матери профессора.

— Зябликовы здесь живут?

— А вы кто?

— Я старый друг Валентина Павловича, — уверенно ответил Матвей.

— Я впервые вас вижу.

— Ничего удивительного. Мы познакомились с Валентином Павловичем в Сибири, в Красноярске-151, и расстались еще в конце восьмидесятых. Последние годы я жил за границей, у меня был грант от Сороса. — Правдоподобную легенду Близнецу набросал Кунцевич. Нехитрая история давно не бывшего на родине ученого запросто объясняла и незнание последних событий, и некоторые странности в речи Странника. — Меня зовут Матвей Близнец, доктор…

— Он умер, — сообщили из-за закрытой двери. — Валя умер тринадцать лет назад.

— Я знаю, — спокойно произнес Матвей — Вы, наверное, его мама, Лидия Васильевна?

— Да.

— Откройте, пожалуйста, Лидия Васильевна, мы должны поговорить.

Клиника профессора Талдомского

Москва, улица Малая Пироговская, 18 марта, четверг, 13:22

— Из наших гостей интерес для вас представляют только два человека: Мартын Маяров, художник-авангардист, и Владимир Криверецкий, композитор. Насколько я могу судить, их проблемы лежат в нужной вам плоскости.