Вадим Панов - Кафедра странников

— Разумеется, комиссар.

— Кстати, мы правильно поняли? — зачем-то спросил Доминга. — Это прокол дальнего перехода?

Черные глаза предсказателя не отрывались от белой воронки.

— Да, вы все поняли правильно, — согласился Сантьяга. — Большая Дорога снова открыта. — Он помолчал. — Странники вернулись.

Москва, улица Марксистская, 17 марта, среда, 06:54

— Марксистская, — громко прочитал Фома название, нахмурился, задумчиво погладил бородку, словно припоминая, а затем его брови чуть приподнялись, демонстрируя легкое удивление. — Гм… Его еще читают? — Он перевел взгляд на прямую, словно арбалетный болт, улицу, по которой сновали редкие машины, и повторил: — Марксистская. Занятно… Что же, черт побери, у вас случилось?

Если этот вопрос и был обращен к немногочисленным прохожим, то они на него никак не отреагировали. Слова повисли в воздухе, оставив Калеку наедине с его недоумением. Впрочем, живые серые глаза Фомы выдавали в нем человека предприимчивого, и не оставалось сомнений в том, что рано или поздно он сумеет удовлетворить свое любопытство. Пока же Калека, не обращая никакого внимания на косые взгляды, которыми москвичи награждали его развевающиеся на ветру кружева, вышел к мостовой и огляделся. С одной стороны Марксистской застыли в строю грязно-фиолетовые дома, между которыми затесалась сравнительно новая сероватая башня, выполненная с претензией на High-Tech. Противоположный берег улицы оккупировали низкорослые ящики, неказистые и лишенные даже намека на архитектурные излишества. Калека посмотрел на них с жалостью.

— Кто догадался построить эту гадость в центре города?

Унылость построек немного скрашивали опоясывающие первые этажи разноцветные вывески, одна из которых, зеленая и солидная, привлекла особое внимание Фомы. «Сбербанк».

— Деньги, как я понимаю. — Калека почесал бровь. — Это любопытно.

Фома окинул фасад банка оценивающим взглядом, усмехнулся и уже почти сделал шаг по направлению к центру сбережений, когда прямо рядом с ним резко остановился массивный автомобиль.

— На кой пень тебе бабло, брателло? Мы же кемарить на хату едем! — Пиявка удивленно посмотрел на напарника. — Чего тормозим?

— Я Гансу должен, — хмуро ответил Борщ. — Он в десять притащится.

— А…

Пиявка зевнул, скучающе проследил, как напарник направился к банкомату, а затем перевел взгляд на стоящего в двух шагах от машины черноволосого мужчину.

— Клоун, блин! — Губы Пиявки презрительно скривились.

Тонкий, хищный нос с маленькой горбинкой, черные усики, черная бородка… ну, это еще ладно, терпимо. Но вот золотая серьга в левом ухе, кусочек цветной татуировки, вылезающий на шею, и — самое главное! — кружевной воротник сорочки вызвали у Пиявки искреннее отвращение. По работе ему приходилось встречаться с разными людьми, в том числе и с представителями сексуальных меньшинств, но Пиявка только в редких случаях — чего не сделаешь ради бизнеса? — скрывал от них свою глубокую неприязнь. Сейчас же он не счел нужным ограничивать себя в проявлении эмоций. Стекло плавно опустилось вниз, и бандит смачно плюнул на землю.

— Петух!

Черноволосый недоуменно огляделся, не обнаружил поблизости ничего, что напоминало бы курятник, и покосился на Пиявку с легким удивлением.

— Кто петух? — поинтересовался набивший лопатник Борщ, влезая на соседнее сиденье джипа.

— Да вот, блин! — Пиявка кивнул на незнакомца. — Достали эти пи…

Тем временем черноволосый, хромая, подошел к машине, уважительно ткнул носком сапога покрышку, провел пальцем по фаре и в завершение, подойдя ко все еще открытому окну, вежливо поздоровался. Пиявка поморщился:

— Чего надо?

— Прошу прощения за беспокойство, сударь, — со всей возможной вежливостью произнес Фома. — К сожалению, в этот ранний час никто более не сможет удовлетворить мое любопытство, поэтому я вынужден обратиться к вам.

«Ну, точно педик!» — укрепился в своих подозрениях Пиявка.

— Чего надо?

— Скажите, я правильно понял: то, в чем вы сидите, — автомобиль?

Бандиты изумленно переглянулись. Надо сильно постараться, чтобы придумать более идиотский вопрос.

— Ну?

— Великолепно! — Хромой улыбнулся. — И это, — он небрежно махнул рукой вдоль стоящих у обочины машин, — это тоже автомобили?

— Ну?

— Все?

— Ну.

— Как все изменилось. — Несколько секунд Калека с интересом разглядывал приборную доску джипа, затем, чуть меньше по времени, изумленных бандитов, после чего отвесил легкий полупоклон. — Благодарю вас.