Асия Аслаева - Дочь ночи

Тиссогран атаковал уверенно и четко, не делая промахов, не давая мне атаковать самой. Я отмахивалась от него так же уверенно, зная, что я не проиграю этот бой. Это маме… Ради мамы…

Я помнила каждый миг этого боя: слишком долгим и неэмоциональным он был. Мой самый длинный бой, если можно так сказать: тридцать минут безостановочного кружения. Я не понимала, откуда в израненном организме находятся силы, все делалось на полном автомате, но я реагировала, как положено, смещаясь, выстраивая блоки, уходя от ударов, выполняя сложные каскады и не оставаясь на одном месте чересчур долго. После получасового боя я отчетливо понимала, что так больше не вытерплю. Тело требовало своего нормального режима, оно просило включения боли, которую я старательно глушила. Я внимательно приглядывалась к Тиссограну, в надежде, будто он сделает серьезный промах, ища возможности для атаки.

Он, в свою очередь, так же внимательно следил за моими движениями, не допуская ошибок со своей стороны. Я была измотана в боях, он устал после недели тюремного заключения: силы были равны… Нормальному Лангору с хорошим зрением должно казаться, что мы деремся слишком медленно. Это не иллюзия, мы двигаемся на пределе собственных сил, настолько быстро, насколько это возможно в нашем состоянии.

Мама…

Заканчивай уже. Скоро упадешь. От усталости.

Я не могу понять, чей голос у меня в голове. Скорее мой, чем Ямика, он бы не стал отвлекать меня от поединка.

Попытаться сделать прорыв, бросив на карту свою жизнь… Рискнуть, развить скорость до предела, отпустить разум, пусть натренированное тело двигается без ограничений. Но если атака пройдет не так не будет шансов исправить положение. Решиться и… либо я его, либо он меня, т. к. я не смогу защищаться после полной выкладки. Сил не будет. Но если продолжать в этом же темпе, добиться чего-либо не возможно… Тиссогран, по сравнению со мной слишком опытен.

Я рискую. Левая рука, до этого времени висевшая без дела поднимается, Тиссогран настораживается, я же перекидываю клинок в сломанную руку, зная, что сейчас она будет действовать как надо. Тиссогран пытается повторить мой жест, но я ему не даю сделать этого, жестоко переходя в нападение. Правая рука делает несколько обманных движений, сманивая клинок Тиссограна на себя, я выпускаю жёсткие когти, лезвие плашмя приходиться на них, я же ловлю момент, и вставляю клинок между ребер, в область сердца. Тиссогран медленно, словно раздумывая, опускается на колени передо мной, все еще сжимая клинок в руке…

— Все из-за мамы? — Тихо спрашиваю я, внимательно глядя в его глаза.

— Да… — Тоненькая струя крови течет из груди, там, где воткнут мой клинок…

— Отец… Мой отец, он тоже умер от твоей руки? Из-за твоей ревности? Убийца… — Шепчу, отчаянно мотая головой. — Невинные Лангоры. Погибли. Из-за тебя. Смерть придет, не беспокойся… — Почти ласково говорю я. — Уже.

Клинок по сантиметру выходит из его груди. Тиссогран тяжело вздыхает, и молча смотрит на меня. Это только в балладах плохие герои раскаиваются о содеянном. В глазах Тиссограна ни намека на сожаление — пустота. Мне становиться жутко, я минуту разглядываю его все еще живые голубые глаза… Затем пол под ногами странно косится, уплывает, я медленно сползаю подле Тиссограна. Моя голова мягко касается пола, и последнее, что я вижу его счастливый взгляд и кровь, текущая из раны в груди.

Открываю глаза. И взгляд тут же натыкается на чью то сгорбленную спину. И еще одно тело. Ну ладно, со вторым понятно, Ямик… А первая спина принадлежала некому с ярко рыжей шевелюрой и подвижной шеей, постоянно качающейся во все стороны головой.

— Дама!

— Король! Болото!

— Маг!!! Лес!

— Да иди ты, мухлевщик, — возмутился Рыжий, ожесточенно выдирая предпоследнюю карту из стопки.

— Козырь, — резко возразил Ямик, придерживая руку Рыжего.

— Нечестно!!! — Ухмыльнулся Рыжий, чуть отворачиваясь от Ямика, и пытаясь провернуть очередной фокус, который назывался «мухлевать».

— Эй, народ, хватит орать… — Слабо пискнула я, чуть поднимая голову. — Тут больные и лежачие существа обитают.

— Дева истину глаголит… — поднимая на меня взгляд, важно заявил Ямик. — Мечник, козырь. — Буркнул он, кидая карту на пол. — Подставляй лоб, мелочь пузатая…

— На себя посмотри, сам-то не старик! — Обиделся Рыжий, но все-таки наклонил к Ямику свою огненную голову. И тут я чуть не свалилась с узкой койки, таким знакомым показалось лицо мелкого…