Array Исаев Карнов - Страх святых

Никто из присутствующих более не решался задавать ему дальнейших вопросов. Кто-то налил в глубокую чашу вина, пустив её по кругу.

– Вы как хотите, а я отправляюсь спать, – сообщил всем позёвывая Леу, поднявшись с походного табурета.

– Пожалуй, я тоже, – присоединился к нему Анрис. – Надеюсь, завтра не будет проклятых дождей, – растаяли его ворчливые слова.

Постепенно вся компания стала расходиться под шатёр.

– Да, надо выспаться перед боем, завтра силы нам пригодятся, – промолвил Осагон.

– А чтобы они были, надо обязательно помолиться создателю перед сном, – поделился блондин.

– У нас тут стая братьев миссионеров обретается, вот они пусть и молятся. Их, господь скорее услышит, чем нас, – отмахнулся рыжий уходя.

Вскоре остался один Арамон, он ещё долго смотрел в ночное, полное звёзд, бесконечное небо. На сердце у него царила такая же бесконечная пустота сравнимая с отрешённостью.

Земля, охваченная агонией и столпотворением, задыхалась от хаоса, поглотившегося своей кровожадной, прожорливой, ненасытной пастью. Всё вокруг звенело, стонало и кричало от безудержной и беспощадной битвы, разверзшейся под серым, безмятежным небом. Две армии, столкнувшись друг с другом, яростно резали, кололи, рубили направо и налево, уничтожая всё, что попадалось на глаза. Повсюду стоял, разносясь во все стороны, оглушающий звон мечей, сабель, топоров и клинков.

Раздавались вопли и крики воинов, утопавших в клубах пыли, поднятых копытами коней, беспрестанно ржущих, поднимавшихся на дыбы. Убивали не только люди, и их скакуны ненамеренно, оказавшись в общей свалке, давили копытами, не разбирая ни чужих, ни своих. На пеших воинов падали всадники, поражённые вражеским копьём или мечом, падали мёртвые и раненые, безголовые, либо пронзённые в самое сердце тела, неспособные удержаться в сёдлах. И падали сами лошади, придавливая мощным туловищем каждого застигнутого врасплох. Ужас и кровь заливали сейчас оружия, тела, траву, лица, окрашивая всё и всех в единый красный, с ума сводящий цвет.

Но те, кто остервенело рубил и кромсал, всаживая холодные, незнающие жалости стальные лезвия орудий в шеи, ноги, животы и сердца врагов – уже просто не обращали на этот цвет, заливавший их глаза с одеждой, никакого внимания. Они орали и рычали, с безрассудством таращась на противостоящих им. А когда в бою теряли оружие, то голыми руками впивались в горло врагу, чтобы выжить, получить трофей и дальше биться. В этом установившемся безумии уже никто не разбирал течение времени, для всех существовала лишь одна данность, убить как можно больше противников, прежде чем тебя уложат самого. Поэтому рубились светоносцы с бутарами гневно, бешено, беспощадно размахивая мечами во все стороны. Поэтому трава под их ногами уже давно принявшая красно-бурую окраску была усеяна смертными, искалеченными, израненными телами их воинов и их врагов. Пир для воронья со стервятниками готовился не на одну неделю… А это торжество смерти, всё продолжалось и продолжалось, сопровождаемое бесконечным звоном стали о сталь.

Музыка железа, рассекавшая кости с треском проламывающая рёбра, со скрежетом влетающая в животы, с хрустом пробивающая черепа, заставляла глохнуть это ревущее и стонущее людское море. Уже не было ясно, кто рухнул, подкошенный топором, кого затоптали кони, а кто упал, поскользнувшись на мокрой траве, задавленный самой толпой. Сначала битвы у обеих армий имелось различимая одежда, после многочасового побоища – кровь уравняла всех. Её было как грязи после бурного дождя, так что бело-синие накидки светоносцев и горчичные у защитников Минеи стали одного цвета. За которым не просматривалось, нарисованных и нашитых солнц у светоносцев. Вопли ужаса, агонии, страдания, вырывались из бившихся людей на всех языках, эти мучительные крики звучали равно, потому что боль от разрубленных на части рук, ног и грудных клеток, все чувствовали одинаково.

Погибших, изувеченных тел было столько, что сбитые с ног в них падали. Пешие рыцари спотыкались о своих мёртвых союзниках, наступая на воинов Бутаристана.

Только к вечеру, после многочасовой резни, бутарская армия была полностью разбита и в Минею ворвалось полчище защитников веры Света, неся впереди себя флаги с солнцами, с которыми всё закончилось. А с мирного вечернего неба ливнем хлынул дождь, омывая и оплакивая тела тех, кто уже никогда не поднимется и не уйдёт с этой земли. С тех же, кто остался жив, его тугие хлёсткие струи уже не смогли смыть всю кровь, которой обильно пропиталась их налатная одежда.